– Они делают то, что им угодно, госпожа, – уклончиво ответила девушка.
– А между собой они ладят?
– О, они настоящие мужчины, они все время соперничают, – по тону невозможно было угадать, похвала это или порицание.
– Они все дети одной матери?
– Нет. Старший Аргред – сын бывшей рабыни, девушки из степей. Ее привез господин Ароней из набега. Я никогда не видела ее, но Мали, наша старая кухарка, рассказывает, что она была очень красивая и гордая, и очень тосковала о своем доме, даже не могла есть нашу пищу, и господин Ароней приказывал готовить для нее блюда, к которым она привыкла, – копченое мясо и кашу из сладких корней, у нас тогда весь огород был ими засажен. Она умерла через год после рождения Аргреда, кто говорит, что от болезни, а кто – что ее отравила госпожа Белвина, вторая жена господина Аронея. То есть это она потом стала второй женой.
– А Белвина тоже была рабыней?
– Нет, что вы, госпожа Янтэ. Она была дочерью хозяина замка Витари. Это вот там, за скалой. Она и родила господину Аронею пятерых сыновей и трех дочерей. Только в последних родах разорвала лобок, не смогла ходить и скоро умерла. Я ее тоже не застала, но на кухне говорят, никто о ней не жалел. А господин Ароней все равно провозгласил наследником замка Аргреда.
«И обеспечил ему по меньшей мере пятерых лютых врагов, – подумала Янтэ. – Странное проявление материнск… то есть, тьфу, отцовской любви».
И она снова спросила:
– А что ты скажешь об Эргиле – муже Лессэ? Как ты думаешь, она по доброй воле вышла замуж?
– Вот тут я вам руку дам на отсечение, госпожа Янтэ, если это не она сама все устроила. Когда приехала сюда, была рада-радехонька. Все говорила, как ей надоело жить в деревянных сараюшках и как ей нравится здесь… Вы уж простите, госпожа, но я говорю, как все было… А потом, когда сюда привезли этого… ну, летуна… и стало известно, что скоро приедет ваша сестра, она уговорила господина Аронея отослать ее с мужем куда подальше. Видать, очень не хотела с вами встречаться.
Больше вопросов у Янтэ не было, и Сира, заметив это, зачастила:
– Вы простите меня, госпожа, но можно я побегу, а то как бы на кухне не хватились. Мне тогда достанется. Вам принести утром завтрак?
– Не надо. Мне достаточно этого. – Янтэ указала на поднос, где еще оставалась пара пирожков и ополовиненный чайник. – Я встану до рассвета и позавтракаю сама. Если тебя будут о чем-то спрашивать, отвечай, что я приказала не беспокоить. А теперь иди.
Сира поклонилась и выскользнула из комнаты.
* * *
Перед рассветом в дверь Янтэ снова постучали. Она уже проснулась и заканчивала завтрак.
– Кто там?
– Это я, Аргред.
– Подожди немного, я сейчас оденусь и выйду.
Когда она открыла дверь, Аргред присвистнул – ему показалось, что девушка за ночь изрядно растолстела и находилась на последнем месяце беременности. Заметив его удивление, Янтэ приподняла верхнее платье из тонкого шелка и показала свои «доспехи» – стеганные штаны и рубашку с капюшоном, набитые шерстью.
– Та, первая, девушка ничего подобного не носила, – заметил Аргред.
– Я учла ее опыт, – ответила Янтэ.
– Ты умнее, – согласился Аргред. – Что от меня потребуется?
Сам он надел поверх кафтана только нагрудник из легкого серебра и вооружился коротким мечом – скорее, с целью пофорсить и произвести впечатление, чем для защиты от когтей Друга.
– Сейчас мы войдем в комнату, где находится Друг, и остановимся у самого порога, – сказала Янтэ. – Вглубь проходить не будем. Сейчас еще темно, по ночам Друзья спят. Если он все же бросится на нас, едва мы войдем, ты должен будешь защитить нас.
– Как?
– Так, как считаешь нужным. Из нас двоих воин – ты, а не я.
– Я могу убить его?
– Если это будет необходимо. Но наша главная задача в случае нападения – уйти с наименьшими потерями. Если ты решишь, что лучше всего для этого будет убить его – ты в своем праве. Я не стану давать тебе советов в твоем деле.
– Ты умнее своей сестры, – повторил Аргред.
Янтэ не обратила на эти слова внимания.
– Но я не думаю, что он бросится, – продолжала она. – Тиэ он дал войти – думаю, даст и мне. Если мы спокойно войдем и я сяду у стены, ты тихо выйдешь и закроешь дверь.
– И дальше?
– Дальше все. Дальше начнется моя работа.
– Но если тебе понадобится помощь?
– Ты не сможешь этого понять через закрытую дверь. Если тебе покажется, что мне нужна помощь, и ты ворвешься в комнату, ты напугаешь Друга, спровоцируешь его на нападение и сведешь на нет всю работу. Поэтому, после того, как выйдешь из комнаты, оставив меня там, отправляйся к себе и занимайся своими делами.
– Но вы рискуете…
– Да, разумеется. Так ты понял меня? Мы договорились?
– Как вам будет угодно, госпожа.
Он поклонился.
* * *
Они поднялись на верхний этаж и прошли в оранжерею. Путь им преградила деревянная дверь, покрытая резьбой – разумеется, цветы и бутоны. Янтэ заметила, что дверь заперта, а в ней проделано узкое окошко. Сделали его явно недавно – выпилили грубо, испортив резьбу.
Аргред отдернул шторку и заглянул в оранжерею.
– Вижу его, – сказал он. – Сидит на подоконнике.
Янтэ подошла к окошку. В нос ударил отвратительный гнилостный запах. Она невольно отшатнулась и сурово взглянула на Аргреда.
– Что это за гадость?
– После того, что случилось с вашей сестрой, никто не решался войти к нему, – пояснил Аргред. – Слуги просто бросали мясо в отверстие.
– Но вы хотя бы поили его?
– Мммм… не знаю. Я не интересовался.
Янтэ заглянула в окно и увидела тонкий серый силуэт. Друг сидел спиной к дверям на маленьком уступе – там, где кончалась деревянная отделка стен и начинался купол оранжереи. Судя по тому, что летун был еще жив, его все-таки поили. Янтэ оценила расстояние между окном и дверью. Шагов двадцать. К счастью, оранжерея большая. Если Друг бросится на них, учитывая то состояние, в котором он сейчас находится, у них будет достаточно времени, чтобы защититься.
– Хорошо, – сказала она. – Мы входим.
Аргред отодвинул засов и приоткрыл дверь, снова проверил, что делает летун, потом открыл ее шире, впуская Янтэ. Она вошла и тут же опустилась на пол у стены и взглянула на Аргреда. Тот едва заметно кивнул и удалился.
Первые два часа Янтэ сидела совершенно неподвижно, стараясь дышать через раз. По полу были разбросаны полусъеденные куски мяса, источавшие невыносимый смрад. В некоторых копошились белые личинки.
