Следом за ним взлетело еще два самолета – местная Мастерская решила проводить в полет отважного чужестранца. Они сопровождали летуна на протяжении двух километров, после чего повернули назад. Баррис остался над океаном один.
Глава 14. В Раковине (окончание)
Благодаря проложенному несколько лет назад трансокеанскому телеграфному кабелю репортеры рассчитывали получить известие о близком окончании перелета сразу же после того, как самолет окажется в поле видимости маяка Жемчужина на мысе Карок – самой западной точке Земли Ящериц. Однако часы проходили за часами, уже истекли назначенные Баррисом сутки, а смотритель маяка по-прежнему отстукивал ключом телеграфа код «ГЧ» – «горизонт чист».
Когда же миновало пятьдесят часов с момента взлета, то есть предполагаемая продолжительность рекордного рейса была превышена вдвое, стало ясно: что-то пошло не так.
В Мастерской авиации в Раковине радовались предусмотрительности Барриса – он отправился в путь на гидроплане и мог при необходимости совершить посадку прямо в океан. Наверняка он так и сделал и теперь чинит свой самолет в ожидании помощи. К сожалению, Мастерская мало что могла – ее собственные самолеты способны были лишь барражировать поблизости от берега и довольно ограниченное время. Зато в море вышел практически весь маломерный флот Берега Устриц и Земли Ящериц. Военное министерство и пассажирские судовые компании тоже не остались в стороне. Билеты на рейсы лайнеров стоили втрое от обычной цены. Руководство компаний уверяло, что передаст все средства отважному авиатору на постройку нового самолета. Аврелия прислала три крейсера в помощь военным судам Берега Устриц и Земли Ящериц. Но все усилия не увенчались успехом: никому так и не удалось обнаружить ни следа Барриса или его самолета.
* * *
Аверил чувствовал себя лично виновным в случившемся, хотя и понимал, что подобная мысль абсурдна. Баррис, хоть и называл себя его другом, был себе на уме, никогда не делился своими идеями и сомнениями, так что у Аверила не было практически никакого шанса на него повлиять.
И все же молодому инженеру казалось, что он упустил какую-то очень простую, но важную мысль, которая, поделись он ею с Баррисом, могла спасти отчаянному летуну жизнь. Однако в чем именно эта мысль заключалась, Аверил так и не мог понять. Он четко помнил, где именно она пришла ему в голову – на аллее сада, когда они гуляли в первый день в Раковине, мог описать фонтан, мимо которого они прошли, дерево, к которому подходили, помнил ощущение мягкого внутреннего толчка, который, однако, так и не оформился в мысль, в слова и забылся за разговором.
Янтэ полагала, что это самообман – попытка убедить себя, что ты имеешь власть над человеческой судьбой, а все дело в том, что ты просто-напросто как следует не постарался. Аверил в общем с ней соглашался. Но в данном конкретном случае был уверен, что действительно упустил нечто по-настоящему важное.
На пятый день такого бесцельного переливания из пустого в порожнее Янтэ решительно вытащила Аверила на велосипедную прогулку.
– Послезавтра в Раковину приезжает госпожа Аннати, – напомнила она ему. – Мы должны будем поддержать ее, а значит, нам понадобятся силы.
Такой аргумент Аверилу было нечем крыть. Кроме того, он надеялся, что при физической нагрузке его мозги наконец заработают.
Целью путешествия был выбран маленький городок, где сохранился старинный каменный мост, но вскоре Аверил с Янтэ безнадежно заблудились среди изгибов Лучессы и холмов, сплошь покрытых лиловыми душистыми коврами цветущей лаванды, и поехали наугад, выбирая место для купания. Поднявшись на очередной холм, они заметили вдали еще одну пару велосипедистов и, азартно крикнув, устремились в погоню – прежде для того, чтобы спросить дорогу, а потом просто для развлечения. В мареве теплого, пронизанного ароматами цветов воздуха расстояния оказались обманчиво-близкими, и Аверилу и Янтэ пришлось колесить по холмам не меньше часа, пока они нагнали свою цель. Это были молодые мужчина и женщина на точно таких же новеньких велосипедах и с точно такими же купальными полотенцами, выглядывавшими из корзинок, закрепленных на руле. Такое «избирательное сродство» не могло не расположить пары друг к другу, и путь к песчаному пляжу на излучине реки они проделали вместе.
Его звали господин Рад, ее – госпожа Карис. Они были мужем и женой, и оба преподавали в Университете Раковины: он химию, она физику.
Оказалось, что женщины в обеих парах плавают лучше мужчин, поэтому, когда, поплескавшись на мелководье, Янтэ и госпожа Карис уплыли на стремнину бороться с течением, мужчины выбрались на песок и, поглядывая за своими отважными пловчихами, завели разговор – как всегда, о работе.
Господин Рад написал диссертацию об эффекте возникновения электрического напряжения в кристаллах турмалина и кварца под действием механических напряжений и его использовании для создания чувствительных датчиков, изучал явления магнетизма, а в настоящий момент занимался исследованиями самопроизвольного излучения солей урана – уранинита и хальколита. К сожалению, оба эти направления были далеки от интересов Аверила, поэтому разговор быстро соскользнул на устройство университетов. Такие учебные заведения были новинкой для Аверила: в Аврелии придерживались традиционной системы – ремесленная школа или гимназия, затем обучение непосредственно в Мастерской.
Университеты же, по словам господина Рада, выросли из движения подмастерьев, потерявших надежду когда-либо получить самостоятельные Мастерские.
– Сначала они просто уходили из Мастерских и организовывали артели, но вскоре поняли, что не могут выдержать конкуренции. Тогда они стали приглашать за плату наставников из разных Мастерских, и те смогли обмениваться знаниями и навыками в обход закона о тайне Отца и Сыновей. Конечно, не обошлось без громких судебных процессов, погромов и даже восстаний. Но в результате Мастерам пришлось брать на вооружение идею подмастерьев и создавать современные правила обмена информацией. А для сыновей и внуков подмастерьев открыто делиться своими знаниями с любым желающим было так же естественно, как дышать. Поэтому они создали концепцию универсальной науки, отсюда и университеты.
– Ты забыл про дочерей и внучек! – поправила мужа госпожа Карис.
Они с Янтэ, переплыв реку два раза, выбрались на песок.
– Ну разумеется, – господин Рад протянул ей полотенце. – Дочери и внучки! Подмастерьев было не так уж много, поэтому они с самого начала принимали в свои артели женщин, желающих учиться ремеслу и изучать науки. Конечно, мыслящие женщины – редкость, но зато они настоящие бриллианты.
– Только оклады у них отнюдь не бриллиантовые, – фыркнула госпожа Карис.
– Это правда, – согласился Рад, – Кари особенно трудно. Она – женщина и чужестранка. На ее родине, в Олонии, просто нет крупных Мастерских. Поэтому, услышав об Университете, она приехала сюда на свой страх и риск.
– И встретила его, – закончила госпожа Карис. – С тех пор я обожаю риск.
Все четверо, объединив взятые с собой запасы, устроили веселый пикник на берегу реки.
