Она ненадолго задумалась:
– Да вроде больше ничего. Тоби и вправду был хороший человек, просто жизнь его сильно потрепала. Думаю, такое про многих из нас можно сказать. Но опять-таки: жизнь такова, какой мы ее сами делаем, верно? Если сам сделал неправильный выбор, то кого еще в этом винить?
– Думаю, что некого.
Амос поднялся, чтобы уходить.
– Мистер Декер, как вы думаете, получится у вас найти того, кто убил Тоби, да и остальных тоже?
– Это как раз то, что я изо всех сил пытаюсь сделать.
– Он не заслужил такой страшной смерти.
– Не думаю, что этого вообще хоть кто-нибудь заслуживает.
Глава 41
Вновь усевшись за руль, Декер еще раз вытащил листок миллиметровки и изучил его более внимательно. Потом поднес чуть ли не к самому носу.
Прямые линии он обвел все до единой, но, как сейчас выяснилось, еще несколько вдавленных следов пропустил – в правом нижнем углу листа.
Отыскал в бардачке карандаш, обвел заодно и их. Оглядел результат. Судя по всему, это была шкала, отображающая масштаб чертежа, – столько-то футов на один дюйм.
Он сунул листок обратно в карман и выехал на дорогу. На ходу позвонил детективу Грину и спросил адрес доктора Фридмана – врача, который выписывал Тоби Бэбботу обезболивающие таблетки.
– А он в тюрьме, сидит за причастие к наркоторговле.
– Слишком увлекся выпиской строгих рецептов – подкармливал опиатами людей вроде Тоби Бэббота?
– В точку.
– И давно сидит?
– Уже где-то с год, так что не думаю, что он имеет какое-то отношение ко всему, что тут произошло.
Декер не настолько был в этом уверен, но спорить не стал:
– А в какой тюрьме?
– Это федеральное преступление, так что где-то в другом штате. В Индиане вроде как… Никогда не поймешь, по какой логике бюро исполнения наказаний их по тюрьмам рассовывает, всякий раз кого куда.
– Спасибо.
– Есть какие-то подвижки?
– Кое-какие есть.
Декер отключился, сосредоточился на дороге. Если не вышло пообщаться с Фридманом, придется идти дальше по списку.
Он развернул автомобиль и направился сторону дома Митчеллов. Немного не доехав до него, свернул и остановился возле участка, расположенного через дорогу от Дома двух мертвецов.
Здесь жил Дэн Бонд – единственный из обитателей улицы, с которым Декер пока не общался.
Постучав в дверь, он сразу услышал за ней шаги.
– Кто там? – поинтересовались из-за двери.
– Это Амос Декер, мистер Бонд. Я из ФБР. Просто хотел задать вам несколько вопросов насчет того, что произошло в доме напротив.
– Не люблю открывать дверь незнакомым.
– Прекрасно вас понимаю. Но мне все-таки очень нужно кое-то у вас спросить.
– У вас есть значок?
– Есть.
– Можете передать его через ход для кошки?
Декер опустил взгляд и увидел небольшой прямоугольный лаз, прикрытый откидной дверцей. Вытащил свой значок, просунул туда.
За дверью послышалась какая-то возня, и через тридцать секунд значок появился из кошачьего лаза обратно. Амос взял его, оглядел. Значок был основательно залапан пальцами и почему-то весь в муке́. Декер вытер его об куртку, убрал обратно в карман. Вскоре услышал, как один за другим отпираются три дверных замка.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и за ней показался низенький иссохший старичок на дрожащих ногах.
– Мистер Бонд?
– Да?
Незрячие глаза Бонда закрывали темные очки.
За спиной у него Декер углядел белую тросточку, свисающую с крюка на стене.
– Можно войти?
– Пожалуй, что можно, входите. Я проверил ваш значок на ощупь. Вроде натуральный.
– Да уж, лучше перебдеть, чем недобдеть.
Бонд посторонился, и Амос зашел в дом.
Слепой закрыл за ним дверь, медленно прошел к креслу в гостиной и опустился на него.
Декер предположил, что тот давно уже прекрасно изучил, где что расположено в доме.
Сам уселся напротив. В доме сильно пахло вареной капустой и нафталином. Правда, еще и свежим хлебом.
– Простите, что прервал ваши занятия. Хлеб печете?
Бонд только отмахнулся:
– Да почти все готово. Уже и из печи достал. Почитай, только такое развлечение и осталось. И день, и ночь могу у печи толкаться. Сна мне сейчас много не требуется. Да, собственно, и раньше особо не требовалось.
Голова у Бонда была совершенно лысая – розовая, шелушащаяся. Одет он был очень опрятно, в штаны цвета хаки и синюю рубашку с коротким рукавом поверх белой футболки. На ногах – черные ортопедические ботинки.
– Вы один живете? – спросил Декер.
– Да, с тех пор, как Долли не стало. Кошку мою так звали. Только вон лаз в двери и остался. Жена у меня тоже была. Бетти. На прошлой неделе двадцать один год исполнился, как померла. Рак. А мне вот девяносто один, и выгляжу я аккурат на столько же, хоть сам этого и не вижу.
В ответ на это саркастическое замечание Декер вежливо улыбнулся:
– Вы замечательно выглядите. И дом ваш тоже.
– Он старый совсем, как и я сам. И кошку другую заводить уже не с руки. Я ведь ее не переживу – кто о ней тогда позаботится?
– К вам кто-нибудь приходит, чтобы… ну подсобить с чем-нибудь?
– Бывало, и захаживали, да. Бывало, и соседей было не в пример больше. Но те, кого я еще не пережил, в основном поразъехались кто куда. Обидно, конечно. Но ничего не поделаешь. Такая уж плата за то, что зажился на этом свете.
Декер огляделся по сторонам:
– А как вы в магазин ходите? Или к врачу?
– В магазин хожу потихонечку с тележкой. Чуть не весь день на это убиваю. Иногда младший сын заглядывает, но он в Питтсбурге живет. А к врачу я давно уже и вовсе не хожу. Не вижу смысла. У них сейчас только одна манера – таблетками пичкать.
– И давно вы живете в Бэронвилле?
– Все свою жизнь.
– А чем занимались?
– Бухгалтером работал. – Он коснулся своих темных очков. – Это не всегда было. Макулярная дистрофия. После шестидесяти началось. Лет через десять уже и вовсе ослеп.
– Я хотел задать вам несколько вопросов относительно того вечера, когда в доме напротив обнаружили двух мертвых людей. Вы тогда были дома?
– Ну да. По вечерам я всегда дома.
– Насколько понимаю, полиция уже у вас была, обо всем расспросила?
