Автор неизвестен
За три недели до моего шестидесятилетия мой муж Грег сообщил мне, что наш брак перестал приносить ему радость. Он даже не хотел слушать аргументы, что мы прожили вместе тридцать пять лет, у нас трое детей, четверо внуков и внучек в возрасте до двух лет и еще один внук на подходе. Он настаивал на разводе.
– Поделим все пополам, – говорил он мне. – Я просто хочу найти, пока не поздно, свою вторую половинку.
Когда шок прошел и я смогла наконец подняться утром с постели, я начала искать новый дом, в котором можно было бы все начать сначала. Мне не хотелось оставаться в просторном фермерском доме, построенном в 1840-х годах, в котором мы вырастили наших детей. В него надо вкладывать слишком много сил. И с ним связано так много воспоминаний… В общем, я объездила округу и нашла современный небольшой домик, который меня вполне устроил.
Потом нужно было поделить вещи – а это масштабная задача. Некоторые из решений были очень простыми. Я оставлю Грегу его страшную коричневую софу, а себе возьму столовый стол из дубового дерева, принадлежавший моей прапрабабушке. Я возьму сервиз, который нам подарили на свадьбу, а он оставит себе тарелки с изображениями лосей и медведей-гризли. Он возьмет себе стол для игры в бильярд, а я – тренажер.
С вещами, полученными в наследство от родственников с каждой стороны семьи, проблем не было никаких. Грег взял себе старинный письменный столик, принадлежавший его матери, я взяла чугунную сковородку, принадлежавшую моей. Я взяла бабушкину Библию с ее пометками на полях, он – «Пурпурное сердце», которым наградили его отца во время Второй мировой войны. Бейсбольная перчатка Грега осталась у своего хозяина, я же взяла теннисную ракетку, которой играла, когда училась в колледже.
Мы даже легко договорились по поводу фотографий (просто разделили их пополам) и домашних животных (он взял себе собаку, а я – кошку).
И вот настала первая ночь, которую я провела в новом доме, в кровати, явно слишком большой для меня одной. Я крутилась с боку на бок и не могла заснуть. Потом поняла, что меня беспокоит: я решила, что брать, а что оставлять, но только по поводу вещей. Я так и не приняла самых сложных решений.
Из моих глаз потекли слезы, я включила лампу на тумбочке, а потом взяла в руки ручку и блокнот.
На чистом листе бумаги я написала: «Не хочу брать с собой». Список получился не очень длинный. Сожаление. Горечь. Боль. Желание отомстить. Страх перед неизвестностью. Пожалуй, это самое сильное чувство, которое я испытывала в данной ситуации.
Потом на новой странице я написала: «Что хочу сохранить». Я долго думала, а потом написала: «Счастливые воспоминания». Как мы привозили детей из роддома. Запах рождественской елки. Как бросали лошадям сено из сарая. Как катались на велосипедах и соревновались в стрельбе из «мелкашки». Как купались летом в реке и качались на качелях. Как ловили рыбу в пруду, но ничего не поймали, кроме черепах. Как сидели перед телевизором и ели попкорн. Мое свадебное платье.
За окном стало светать, и пальцы уже болели, а я все писала и писала. Потом я подумала: а ведь это первый рассвет в моей новой жизни. И пусть в ней будут сложности, но и радостей будет очень много.
Большая дохлая крыса
Есть лишь одно доказательство способностей – действие.
Мария фон Эбнер-Эшенбах
Прошлой зимой две недели подряд шли дожди. Каждый день. Впрочем, это было не так уж плохо: я сидела дома, писала статьи и пересматривала любимые фильмы.
В один из дней я выскочила во двор насыпать зерна в кормушку для птиц. И увидела на земле непонятно чей хвост. Он выглядывал из-за миниатюрного деревца, которое я нарекла именем Бруклин. Я поглубже вздохнула – и заглянула за Бруклин. Это была крыса. Большая дохлая крыса. Как и многие женщины до меня в подобной ситуации, я завизжала – «а-а-а-а-а!» – и убежала в дом. Почему я так сделала, объяснить трудно. Крыса была не в том состоянии, чтобы броситься на меня. Подумав, я решила, что ее, должно быть, прикончили мои котики, или Ида Би, или Опал. Это хорошо – значит, не зря я их кормлю. А может, она съела где-то крысиного яду. Что так, что сяк, все равно у меня в саду оставалась лежать толстая дохлая крыса. Надо было что-то с этим делать.
Но делать с этим ничего не хотелось. У меня было полно дел по дому плюс работа и вообще жизнь. Но я то и дело возвращалась мыслями к эссе Бейли Уайт, которое читала много лет назад. У нее под домом сдохло какое-то животное. Миссис Уайт (мать Бейли) позвонила дератизатору, чтобы он помог избавиться от источника мерзкого запаха. Тот фыркнул в ответ: «У вас что, не найдется кого-нибудь вроде мужа, чтобы он сделал для вас такую малость?» Бейли пришлось заползти в подпол и самой извлечь мертвого зверька. Хотя одиночество меня не тяготит, это был один из тех моментов, когда я пожалела, что у меня нет «кого-нибудь вроде мужа».
Весь следующий день я тянула время. Убралась. Написала статью в память о недавно умершей Элизабет Тейлор. И надеялась, что, может быть, за это время крысиное семейство унесло свою главу, дабы устроить ей похороны в стиле викингов. Наконец, отважилась выйти во двор. Крыса, а может быть, крыс никуда не делся. Я вздохнула. Крыс был похож на Темплтона из «Паутинки Шарлотты». Брюхо у него определенно было, как у Темплтона, когда тот объелся на ярмарке.
В этот момент я пожалела, что у меня нет «кого-нибудь вроде мужа».
Я вернулась в дом, взяла стопку газет и мешок для мусора. Надела резиновые перчатки. Снова вышла во двор. Перекрестилась. «Милая крыска, надеюсь, ты прожила хорошую жизнь». Я обернула тельце крысы газетами, а потом сунула сверток в пластиковый мешок. Выбежала за калитку и бросила мешок в мусорный ящик.
Вернулась в дом, сняла перчатки и тщательно вымыла руки. А потом до меня дошло, что «кого-нибудь вроде мужа» у меня нет, зато есть я. И бывают моменты, когда «я» – более чем достаточно, даже когда приходится разбираться с большими дохлыми крысами.
Глава 6
То, что правильно для меня
10 минут в день
Ни одна женщина не может властвовать над своей судьбой, если не дает себе столько же, сколько другим.
Сьюз Орман
– Ты лучше всех моих знакомых умеешь, так сказать, «прыгать с утеса», – как-то раз сказал мне один друг. – Правда, иногда приземляешься в куст, – добавил он, – но куда-то приземляешься всегда.
Летом 2007 года я прыгнула с самого что ни на есть высокого утеса – усыновила мальчика из Гватемалы. Мне тогда исполнился пятьдесят один год, разведенная женщина, у которой никогда не было своих детей. Знакомые спрашивали меня: «У тебя есть помощь? Сама справишься?» – но я отмахивалась. Нет, вся моя родня живет в четырехстах милях от меня, но я уже не девочка, неужто не разберусь, что делать. К тому же последние годы я научилась обеспечивать себя, работая на дому несколько часов в день. Идеально для совмещения с материнством, разве нет?
