Я знала, что никогда не попаду в Европу нелегальным путем вместе с Тиди, Альфа́ и Бэмби, и придумала другой план. Продала несколько украшений из добычи Адиля – про́клятых трофеев, к которым поклялась не прикасаться, – взяла родителей, детей, и мы уехали в Марокко. В Рабат, где у дальних кузенов был ресторан. Мы получили официальное разрешение на работу. Марокко – не Европа, но первая ступенька. У моей матери болела спина, отец страдал от артроза и больше не мог зарабатывать гончарным ремеслом, и я убедила их, что столица чужой страны станет для нас раем с врачами, больницами и настоящими зарплатами.
Так все и получилось. Я ничего не рассказывала о моем плане, чтобы не пугать их. Признаюсь вам, Рубен: в глубине души я никогда не отказывалась от намерения переехать в Европу. Во Францию. Легально!
В Рабате ресторан наших родственников находился в старинном арабском квартале Удайас, второй они открыли в Марракеше, третий – в Эс-Сувейре и последний – в Марселе. Сделаю вам еще одно признание, Рубен. Я – худшая кухарка во всей Западной Африке, что ужасно огорчало мою мать.
Считается, что у слепых сильнее развиваются остальные чувства. Со мной все иначе! Я терпеть не могу запахи. Мне не хватает терпения часами нарезать овощи и пряности, вид сырого мяса – халяльного или нет – вызывает тошноту. Я предпочитаю убираться по ночам в супермаркетах размером с футбольное поле, но не подчиняться на кухне приказам су-шефа. Понимаете? И все-таки я предложила свои услуги кузенам. Сказала, что согласна работать в «Берберской кубышке» в Марселе.
«Мы не нуждаемся в персонале. И меньше всего – в тебе».
Тогда я объяснила, что сама себя проспонсирую, то есть зарплата пойдет из моего собственного кармана. Я последний раз залезла в про́клятое сокровище и заплатила им пятнадцать тысяч евро за временный трудовой договор
[113] на год, которые они обязались возвращать ежемесячно в виде зарплаты. Оставалось подать в консульство приглашение, заявив, что я – лучшая кулинарка на всем южном берегу Нигера и никто во Франции не сумеет так приготовить куриную яссу – цыпленка по-сенегальски. Заведению необходима Лейли Мааль. Она, и только она. На двенадцать месяцев.
«А что потом? – спросил кузен. – Я не смогу платить тебе. Рабочая виза закончится. Придется вернуться в Марокко. Останешься – превратишься в нелегалку!»
«Я решу проблему, не волнуйся за меня!» – таким был мой ответ.
Я знала свои права. Условие получения законного статуса было простым, я много раз перечитывала его в формуляре префектуры Буш-дю-Рон. Три года безвыездного пребывания во Франции, подтверждение 24 месяцев работы, 8 из которых в последние двенадцать месяцев.
Нужно продержаться три года. Не попасться. Работать, платить налоги и подтверждать выплату аренды. Это может казаться абсурдным, Рубен, но таковы правила игры. Нелегалы коллекционируют их, суммируют – как баллы надежности.
Работать нетрудно, если согласен на любые условия.
Три года сносить унижения, преследования, обман, шантаж, рабское положение. Я держалась, месяц за месяцем, и копила семестры. Соглашалась работать задарма, за клочок бумаги. Поняла, почему государство не трогает невидимок. Мы вносим деньги в бюджет, потребляем, выполняем гражданские обязанности и не требуем прав. Никаких.
В течение трех лет.
Три года не видеть детей.
Я зачеркивала клеточки в календаре, Рубен. Пряталась. Считала месяцы – до тридцати шести, когда превращусь в иностранку с законным статусом.
Все будет легально!
И просто.
Я вызову детей к себе в рамках процедуры воссоединения семьи.
Легально!
Легально, Рубен. Слышите? Легально!
За мной больше не охотились. Мы победили – не мошенничая.
Больше ничто не могло разлучить нас. Никто не мог.
61
09:42
Бэмби сидела в кресле у иллюминатора. Куртка Сегалена была ей велика, но из-за отсутствия пуговиц или молнии все время распахивалась. Приходилось придерживать полы рукой. Ей было холодно – кондиционер работал на полную мощность и студил кожу, а может, падало давление.
Она успела!
В последний момент, но успела. Улетела утренним рейсом. Фальшивый паспорт был при ней, Шерин выручила – как всегда. Бэмби отсиделась в отеле для летного состава «Ройяль Эйр Марок», в двухстах метрах от бейрутского аэропорта, заказала билеты и дождалась вылета. А вот переодеться не удалось, и она тряслась от страха до самого взлета: во всех аэропортах понатыкали камер, так что она не осталась незамеченной. Слава богу, агентам службы безопасности аэропорта платят только за «укрощение» пассажиров.
Бэмби прижалась лбом к иллюминатору. Аэробус летел над архипелагом, который она не опознала. Скорее всего – греческие острова. В соседнем кресле, на коленях у отца, без устали подпрыгивал малыш полутора лет. Папаша то и дело подмигивал соседке, его жена дремала в третьем кресле ряда.
Бэмби на мгновение прикрыла глаза и постаралась собраться с мыслями. Время она выиграла. Немного. Если Ян Сегален предупредил полицейских, им не составит труда обнаружить ее лицо на камерах и идентифицировать, пусть даже она зарегистрировалась под чужой фамилией. У легавых достаточно времени, они будут ждать ее в зале прилета.
Чем дольше Бэмби размышляла, тем яснее видела, как все закончится. Сесть в самолет было нелепейшим решением, но что еще она могла сделать? Ничего, разве что использовать последние минуты свободы.
Бэмби разложила столик, достала из портфеля ноутбук Сегалена, включила и удивилась отсутствию пароля. На экране появились десятки разных иконок и папок. Бэмби кликнула на файл Excel, появилась бесконечная череда таблиц со строчками фамилий, колонками пунктов назначения и суммами в клеточках. Различались таблицы только датой. Бэмби кинуло в жар. Если ее арестуют, будет что предложить в качестве разменной монеты – тайные счета «Вогельзуг»… пусть даже она мечтала не о такой мести.
Внизу, под крылом, крошечные порты и остроконечные пики небольших гор какого-то острова играли в прятки с облаками. «Крит, – решила Бэмби, – а сверху напоминает Австралию». Малыш в соседнем кресле устал и приник к отцовской груди.
Бэмби несколько минут анализировала ситуацию. Она совершенно успокоилась и сосредоточилась. Сегален разгуливал с незапароленным ноутбуком, так что вряд ли получится обрушить «Вогельзуг», открыв наугад одну из папок. Эти типы – профессионалы! Ян подозрителен, как гиена, в ноутбуке наверняка нет никакого компромата. Во всяком случае, такого, который она могла бы найти без посторонней помощи.
Она одна. Отрезана от мира на высоте десяти тысячи метров, без интернета. На то, чтобы попросить помощи, у нее будет всего несколько минут, потом ее задержат.
