– Она идет!
Бэмби выскочила в комнату и увидела амбала с дубинкой. Легавый!
Ловушка. Ян ее разоблачил.
Амбал допустил секундную задержку, увидев, что на него летит полуголая Барби. Он плотоядно улыбнулся, предвкушая, как поймает ее за талию, сожмет, а она будет брыкаться и дергаться в его крепких татуированных руках.
Пряжка ремня ударила в висок так стремительно, что он не успел увернуться. Бэмби на ходу намотала оружие на руку. Дубинка полетела на ковер, детина рухнул на кровать. Уже взявшись за ручку, девушка заметила свое отражение в зеркале, схватила сумку, куртку, портфель Яна и ринулась в коридор. В спину ей несся вопль громилы «Сссу-ка!», а из ванной нелепой походкой пингвина, путаясь в спущенных штанах, ковылял Ян.
VIII, VII, VI, V, IV, III, II, I.
Она натянула куртку в лифте, пытаясь успокоиться, чтобы сердце не выскочило из груди, вихрем миновала холл «Гордонс Кафе» и со спринтерской скоростью промчалась по улице Моно к площади Мартир. Прохожие оборачивались вслед безумной девице в куртке на голое тело. Бэмби подтянула юбку, чтобы делать шаги пошире, соблюдение приличий сейчас не главное, на кону стояла ее свобода, а может, и жизнь.
Правоверные мусульманки в длинных платьях и платках прикрывали глаза детям, чтобы те не видели «этого позора».
Бэмби проскользнула между двумя колясками и полетела к бульвару. Трое полицейских, дежуривших у ювелирного магазина, решили не покидать свой пост.
Тебе повезло, так беги быстрее!
Шершавый тротуар ранил босые ноги. На смену новым домам пришли развалины разбомбленных зданий. Бэмби прижимала портфель к груди в отчаянной попытке прикрыть наготу. Пересекла улицу, подталкиваемая в спину страхом.
Пропустите меня!
Машины во всех четырех рядах резко затормозили. Женщина, сидевшая за рулем белого пежо-504, грубо обругала Бэмби, молоденький водитель феррари-458 засвистел ей вслед. Она сбросила скорость и побежала по широкой эспланаде; слева ехали машины, справа сверкало море.
Навстречу Бэмби попадались джоггеры. Четыре усача, сидевшие на скамейке, проводили девушку взглядами, весело скалясь. Она почти выдохлась и поглядывала налево, молясь, чтобы рядом притормозило такси, а не полицейская машина.
Но все же остановиться пришлось. Сумка оттягивала плечо, портфель прилип к потной груди, юбка задралась так высоко, что были видны белые трусики. Бэмби в последнем порыве целомудрия поправила одежду, сорвала, отшвырнула в сторону белокурый парик и откинула назад мокрые от пота волосы. Линзы невыносимо жгли глаза, но тут небо услышало ее молитвы: в крайнем ряду, метрах в ста, ехал бело-желтый «мерседес». Наконец-то! Бэмби выскочила на мостовую. Такси вильнуло.
Не дав водителю опомниться, она залезла на заднее сиденье.
– Говорите по-французски?
– Мало-мало…
– Тогда гоните.
Бэмби заметила флажок на магнитоле.
– В аэропорт Бейрута, – уточнила она. – Я должна там быть через четверть часа!
58
21:24
Журден Блан-Мартен беседовал с Аньезе де Кастро, аппетитной каталонской вдовушкой, владелицей десятка квартир на побережье Средиземного моря, от Барселоны до Пизы. Квартиры пустовали, и она соглашалась вселить в половину из них богатых беженцев. В левом кармане завибрировал телефон, раздались первые такты «Адажио» Барбера в исполнении Нью-Йоркского филармонического оркестра под управлением Леонарда Бернстайна (отличие от классической версии – рингтона его рабочего телефона, лежащего в правом кармане, – улавливал только сам Журден).
Он извинился перед вдовой. Его верные компаньоны сумеют выторговать хорошую цену за пустующие резиденции, необходимые всего на несколько недель в году. Подбор жилья для обеспеченных беженцев тешил эго Журдена даже сильнее, чем ежемесячный доход от Airbnb – онлайн-платформы для аренды жилья.
Блан-Мартен ушел подальше от большого зала приемов замка Калисан, украшенного гобеленами. Богатые дарители подписывали здесь чеки, и чем лучше было поданное вино, тем крупнее оказывались суммы. Журден дошел до пустынной парковой аллеи и взглянул на экран.
Звонил Макс-Оливье. Его Банкир.
– У меня совещание, Макс-О.
– Официальное?
– Да. Но ты можешь говорить, я сейчас один.
– Проблема с «Кенитрой». Они должны были отчалить из Сайдии ровно в двадцать один, взяв на борт тридцать пять пассажиров с браслетами красного цвета, но двигатель вышел из строя. Ничего удивительного – семь лет ходит по морю, груженый как мул.
– Где ты?
– В порту Сайдии. Меня вызвал капитан.
– Другое судно у причала есть?
– Ни одного! А люди скандалят. Кроме того, на несколько следующих недель плохой прогноз, обещают штормовую погоду. Уже сегодня море неспокойное.
– Утихомирь их, другого решения нет.
– Они устроят бучу, Журден! Представляешь последствия?
Он представлял. Еще бы ему не представлять! До него им не добраться, а диким слухам о том, что великий патрон «Вогельзуг» наживается на мигрантах, мало кто поверит.
– Когда ушел последний корабль?
– Час назад. «Эль Беркан». Сто пятьдесят клиентов на борту. Они прибавят ходу из-за метеосводки.
Журден присел напротив фонтана, лицом к прелестной статуе Дианы-охотницы с тремя ланями. Выход есть. Неприятный, но единственный.
– Сколько зеленых браслетов среди пассажиров «Эль Беркана»?
– Думаю, человек тридцать.
До чего же эффективно трудится Банкир! Так же эффективно, как его альтер эго за решеткой – Казначей. Ничего удивительного, обоим хорошо платят за неукоснительное соблюдение непреложных правил, установленных хозяином. В том числе правила о том, что при погрузке на любое судно зеленые браслеты никогда не должны составлять большинство.
– О’кей, свяжись с рулевым. Пусть пересадит тридцать человек в шлюпку и вернется в Сайдию за «богатенькими».
Журден почувствовал, что Макс-Оливье колеблется.
– На высокой волне они и десяти минут не продержатся.
– А ты что предлагаешь?! – повысил голос Блан-Мартен.
Диана смотрела на верхушки деревьев, лаская одну из ланей.
– Полагаешь, удастся вернуть тридцать мигрантов в порт и обойтись без потасовки? Думаю, марокканская полиция очень заинтересуется, откуда взялись эти пассажиры лоукоста! Поверь, море сохранит тайну, мы тысячи раз такое проделывали. Пусть капитан найдет любой, самый идиотский предлог – двигатель заглох, таможенный патруль на горизонте – и натравит сине- и краснобраслетников на остальных, чтобы освободить тридцать мест.
В трубке раздался тяжелый вздох.
