19:56
Через несколько минут игроки покинут раздевалку.
– Успокойся, Тиди. Ты успеешь доесть десерт!
Ладно, делать нечего, дед все равно заберет его в 20:00.
19:59
В квартире этажом ниже Багси нанизывал одну рифму на другую, и тут в дверь постучали.
Лейли вздрогнула – как обычно. Когда она шла с работы, в голове царила полная неразбериха: арест Альфа́, необходимость завтра утром подменить Нуру, Тидиан, витающий мыслями в раздевалке футболистов, неуловимая, как сквозняк, Бэмби… Она поставила сумки на стол, бросила пальто на диван, очки – в корзину, забыв о самом главном: не устроила привычную дотошную проверку.
Стук повторился. Настойчивый.
Лейли постаралась успокоиться. Всякий раз, когда кто-то – кто угодно – хотел подобраться ближе, она не могла справиться с этой манией.
Их с детьми секрет в опасности. Вошедший сразу заметит.
29
20:10
– Ты… Ты – сама гармония, Фалина.
– Спасибо. Спасибо, Жан-Лу.
Она ответила на комплимент улыбкой. Гармония? С чем именно она гармонирует? С простым и уютным декором гастрономического ресторана «Блики», одного из самых известных заведений звездного шефа Пьера Ганьера?
[72] Или с радугой красок в тарелке – корзиночка с креветками, лисички в морковном соусе, артишоки с перцем и солью, рубиновый грейпфрут?
Оделась она незатейливо: приталенная кожаная куртка, белый топ Poivre, короткая юбка в цветочек, туфли-балетки. Естественная. Женственная. Гармоничная? Дьявол в деталях – совсем как в тарелке, произведении кулинарного искусства.
Серьги – два голубых перышка, скромная незабудка в волосах, бронзовый отблеск черной подводки век.
– Извините меня, Жан-Лу, через секунду я буду к вашим услугам.
Она наклонилась, чтобы набрать сообщение – мобильник лежал у нее на коленях. Длинные черные волосы прикрывали целомудренный вырез. Кулон в виде капельки воды контрастировал с медовой кожей и почему-то напомнил мужчине маятник.
Ку-ку, дорогая.
Здесь клево, лучше, чем в KFC!
Спасибо! Буду держать тебя в курсе.
Звякну завтра утром.
Она отправила послание не без внутреннего содрогания. Ничего бы не получилось без ее подруги, ее половинки, ее бесценной. Не было бы ни этого свидания, ни фотографий в фейсбуке. Если сегодня вечером удастся заманить Жана-Лу в один из номеров «Ред Корнер», благодарить нужно будет тоже ее! Верную спутницу. Союзницу – хотя настоящая цель ей неизвестна. Так лучше, пусть думает, что это простой съем.
Она выпрямилась, с трудом сконцентрировалась на тарелке, перевела взгляд на Жана-Лу. Этот застенчивый пятидесятилетний мужчина не решался нарушить гармонию поданного ему блюда. Сидел с вилкой в руке, словно порушить целостность закуски все равно что совершить адюльтер. Попробовать – значит обмануть?
Говорил Жан-Лу на одну-единственную тему. О сыне Жонатане. Его трисомии, инаковости, невинности, смысле, который он придал жизни отца и матери. Об ассоциации «Т21», где он председательствовал, о жуткой дилемме, терзающей родителей: оставлять ребенка или нет? В Фалине он хотел видеть не женщину, но мать, носящую под сердцем ребенка-инвалида. Жан-Лу не судил – боже упаси! – а пытался объяснить ситуацию.
Неужели он согласился встретиться тет-а-тет исключительно по этой причине? Поверил ее байке – ну или притворился, чтобы не увязнуть? «Зачем иначе приглашать меня сюда? – подумала она, поправляя упавшую с плеча бретельку топа. – Из жалости?»
Жан-Лу – самый приятный из всех. Надия считает его «миленьким», и глаза-то у мужика добрые, и морщины трогательные. Если попрошу не прикасаться ко мне, он наверняка согласится и даже заплатит – чтобы только смотреть.
Большую часть времени занимают слова. Он одержим рождением ребенка, а с тех пор как узнал, что малыш неполноценный, живет в страхе.
Думаю, он не хочет его оставлять.
Ненавижу слово «неполноценный». Он произносит его с жалостью. Возможно, и ребенка решит сохранить из жалости.
Возможно, он смотрит на меня с жалостью. Любовью занимается тоже из жалости.
Это я ненавижу сильнее всего. Жалость.
Сомелье принес карту вин, произнес, адресуясь к Жану-Лу, несколько рекомендаций, как будто жаргон официантов и виноделов был частью ритуала соблазнения. Тот буркнул: «Прекрасно». Он вряд ли разбирался в вине, никогда не бывал в мишленовском ресторане и уж тем более с красоткой на тридцать лет моложе.
Жан-Лу чувствовал себя неуютно. Она, впрочем, тоже.
Он наконец умолк и принялся тыкать вилкой в грейпфрут.
В голове царил раздрай, но она должна была придерживаться первоначального плана. Да, Жан-Лу – приятный человек, он искренне ей сопереживает и совсем не похож на мерзавца Франсуа Валиони, с тем все вышло очень легко, но она должна заставить себя поверить, что этот, следующий, просто лучше скрывает истинную сущность.
Разве Жан-Лу не пригласил ее на ужин при свечах, который встанет ему в ползарплаты? Он просто лицемернее других. Единственный вопрос – как заманить его в ловушку? Она намеренно положила руку на стол, но он не сделал попытки накрыть ее ладонью. Жана-Лу трудно будет приручить. Такой целуется на десятом свидании и сбежит, ломая ноги, если девушка, которую он желает, проявит излишнюю смелость. Но она не может ждать долго. У нее всего один шанс. Один вечер. Этот вечер.
– У меня для вас подарок, Фалина.
Жан-Лу совсем разнервничался, окончательно порушил красоту в своей тарелке, положил нож на вилку, давая понять официанту (тот не стесняясь глазел на красотку), что закончил, и достал из сумки коробочку, размером и формой похожую на ювелирную.
Она улыбнулась: наконец-то Жан-Лу играет по правилам! Дорогой подарок красноречивее слов – он ее покупает. Все продается и все покупается. Красота. Женщины. Любовь.
Из всех моих любовников Жан-Лу самый щедрый.
Он часто дарит мне цветы. Только они меня и радуют.
Адиль никогда не приносит букетов.
Иногда я говорю себе, что могла бы довериться Жану-Лу.
– Открой ее, Фалина. Это не бог весть что. Так, сувенир, купил вчера в аэропорту.
Она открыла коробочку. Развернула папиросную бумагу и увидела украшение. Вот так сюрприз. Жан-Лу преподнес девушке стеклянную подвеску. Дешевку за пять франков!
