Я видела, как по груди Мормона растекается кровавое пятно.
Затишье. На той стороне тоже перезаряжали оружие.
Пороховой дым плыл, клубился. В его туманных извивах исчезали углы и грани. Можно было поверить, что все это сон. Этот бой в коровнике.
И вдруг одноглазая корова громко замычала. Сон разрушился.
Опять зазвучали выстрелы.
Мормон выдохнул. Наклонился и отхаркнул сгусток крови.
– Эй! Ты там?! – закричали со двора. – Не уснул?
Мормон молчал.
Он посмотрел на меня и Джека. В последний момент, прежде чем он отвернулся и выскочил через другую дверь, мне показалось, он нам подмигнул.
* * *
Я протянула руку, обняла Джека за шею. Потянула к себе.
Мы скоро умрем. Так пусть хоть сейчас ему будет хорошо. Нам хорошо. Пусть хотя бы на миг у нас будет наш Орлеан.
– Бетти, – зашептал Джек испуганно. – Что ты делаешь?
Я притянулась к нему и прижалась губами к его губам.
Лучше поцелуя в моей жизни не было.
Это был единственный поцелуй в моей жизни.
* * *
Я все надеялась на чудо, что нас спасет. Или хотя бы даст шанс на спасение.
Дядя Джека – Джесоп, который подарил ему заржавленный нож. Я вспомнила надпись на ноже «Собственность Джесопа». Может, он сейчас заглянет в гости?
Ну, должно же нам когда-нибудь повезти?
Или плохие дни наступают сразу надолго. Как зима в горах. Но даже там бывает солнце…
И еще я думала, может, отец Джека услышит выстрелы и придет к нам на помощь.
Ведь такое может случиться?
Ты думаешь, что человек мерзавец и урод, бьет сына почем зря, а он оказывается не так уж плох. Или даже настоящим героем.
Хорошо бы, если бы отец Джека оказался героем.
Только так не бывает.
Не бывает.
Нет.
* * *
Когда Мормон бросился в атаку, мы с Джеком остались в коровнике. Пули свистели и ударяли то здесь, то там. Свистели над нами. Одноглазая корова испугалась, она то пыталась пробить дверь загона, то протяжно мычала. Я видела ее единственный глаз, огромный, черный, но успокоить не могла.
Выстрелы хлопали раз за разом. Взвизг пуль. Рикошет.
Потом раздались резкие выстрелы, и мы поняли, что это Мормон.
Он стрелял из винтовки отца. Звук был характерный, жесткий, быстрый. У моего отца отличная винтовка. А Мормон был великолепным стрелком.
Один… два… три… Кто-то закричал – страшно и надрывно. Выстрел! Крик оборвался. Четыре! Еще кто-то кричит.
Выстрел. Пять.
Пять выстрелов. И все затихло.
А потом стрельба снова усилилась. Выстрелы хлопали один за другим. Я выглянула через перекладину. В проеме коровника, сквозь дымовую завесу, мелькали вспышки. Бой продолжался.
Одноглазая корова смотрела на нас в панике. Мы с Джеком переглянулись.
– Надо мотать отсюда, – сказал Джек.
Я видела, это он сказал для меня. Если бы у нас было запасное оружие, Джек уже пошел бы в бой. Но оружия не было. Дробовик отца остался в доме, винтовка в руках Мормона.
Вариантов нет. Сиди и жди, кто победит. Кто всех перестреляет.
Я все надеялась, что победит Мормон. Убьет всех римлян и спасет Иисуса… в смысле, спасет всех нас.
А еще я думала, что Мормон и бандиты прекрасно знали друг друга. И не за ним ли сюда они пришли?
«Бог простит», – сказал тогда Мормон. И плакал, слушая об избиении Иисуса камнями и неблагодарных людях. Все-таки люди странные.
– Понимаешь, – сказал Мормон мне тогда в сарае. – После войны во мне была полная пустота. Ничего. А потом я встретил эту книгу… И решил, что должен верить. Я никогда ни во что не верил, ни в какого бога. Я считал, что это глупость и ерунда. А тут вдруг… когда пустота в моей душе стала космической… я обрел Его.
* * *
Я расскажу вам о самопожертвовании.
О безнадежной храбрости юных.
И о беспамятной юности храбрых.
И тут мы снова увидели Мормона – в последний раз. Он вошел через главную дверь. Выстрелы стихли.
Мормон шел.
Высокая черная фигура. Казалось, что он бессмертен. Кровь лилась из нескольких ран, а он шел.
А потом он вдруг упал. Свернулся на бок. Винтовки при нем не было, зато я видела рукоять «уокера» у него на боку.
Я хотела броситься к ней – еще бы помнить, что там нет зарядов, – но тут вслед за Мормоном в коровник вошел он. Роб-красавчик. Мормон вдруг зашевелился, начал вставать.
Я видела его жесткое лицо. Его спокойствие и ярость.
В следующее мгновение Роб хладнокровно вынул «кольт» левой рукой из кобуры, наставил Мормону в ухо и выстрелил.
Миг.
Еще разлетались кровавые брызги, а Мормон уже начал падать. Огромный черный человек грохнулся навзничь и замер. Его мозги расплескались по земляному полу.
Из угла гулко и зловеще, как набат в полночь, замычала одноглазая корова.
В следующий момент свистнула пуля, и корова закричала – почти как человек.
* * *
Молчание.
Я слышала только стук своего испуганного сердца. И учащенное дыхание Джека…
А потом он закричал.
– Ааааа!
Роб повернулся.
Джек перехватил иглу, как нож. И бросился вперед. Одно мгновение – очень долгое – мне казалось, что Джек успеет. Ударит бандита в бок. В следующий момент…
Роб не выстрелил. Он развернулся и отшвырнул Джека в угол, тот отлетел и врезался спиной в столб. Упал на землю, замотал головой.
Я вскрикнула. Бросилась в атаку – ничего глупее придумать я не могла.
Я бежала прямо на Роба. А потом земля вдруг пошатнулась, я оказалась сидящей. Земля уползала из-под меня, кренилась… Что, что случилось?
Меня ударили в лицо. Всего-то делов.
Я отползла к столбу, начала подниматься. Мне казалось, что в этот раз я добавила в виски слишком много молока.
Боже, что со мной?
Но я продолжала все видеть, хотя и не могла участвовать.
Из левого плеча Роба торчала длинная игла. Он поморщился, ухватился за нее правой рукой. Ладонь скользила от крови. Роб осмотрел плечо. Достал револьвер, курком зажал иглу. Выдохнул. Рывком выдернул – брызнула тонкая струйка крови – и отбросил иглу в сторону, она звякнула где-то там, в темноте коровника.
– Никогда не пытайся пробить шкуру буйвола иголкой, – сказал Роб мягко. – Ее даже ножом не возьмешь. Слышишь, малыш?
