Совсем нет.
Я выскочила на крыльцо в одной рубашке до пят, стояла голыми пятками на досках, обледенелых от воды, и смотрела на Дюка, как он жует. Дюк старый, у него плохие зубы. Он скоро умрет.
Мерин жевал медленно и трудно, часто останавливался и вздыхал. В полутьме двора я видела, как светится седина на его темной шкуре. Когда он переступал с ноги на ногу, звук был резкий, точно щелканье тетивы.
Если бы Дюк тогда стоял на месте, его бы убили. А мой отец, возможно, остался бы в живых. И сейчас, наверное, сидел бы в доме, за столом. Ел свой ужин, долго жевал бы и ворчал, что бобы жесткие, а говядина умерла от старости, попробуй тут прожуй. Мой отец. Мой. Проклятое «если бы».
Позади закричала мама, чтобы я закрыла дверь и перестала выделываться. Холодно.
Я хлопнула дверью и сбежала с крыльца. Земля была замерзшая и ледяная, пятки обожгло, но я плевать хотела. Я побежала к Дюку – через весь двор, вперед, туда, где он ворчит в темноте, останавливается и снова жует. Холодный воздух бил в лицо.
Прибежала, обхватила за шею – крепко-крепко, как если бы это был отец. Шея была теплой и родной. Я вжалась в нее лицом. И тут вой из меня вылился – весь, без остатка.
Я рыдала и выла, плакала и плакала, а слезы катились в его шерсть и пропадали. Дюк даже жевать перестал, а потом опять начал. Он старенький, ему надо долго жевать. А человек-девочка пусть плачет. Так мы и стояли, пока ноги у меня совсем не закоченели.
Стали как дерево. Я в последний раз обняла Дюка и побежала обратно в дом, на этих негнущихся жестких копытах. Сопли ручьем, лицо холодило от слез, ресницы слиплись. Но мне стало немного легче.
Четверг закончился.
* * *
– Куда вы направляетесь? – спросила мама.
Молчание. Я почему-то думала, что Мормон не ответит. Потому что он никогда не отвечал, когда его спрашивали. Но тут он заговорил:
– Грейт Солт-Лейк-Сити, – сказал Мормон. Город Великого Соленого озера.
– И что там?
Мормон пожал плечами.
– Я бы хотел купить эту винтовку, мэм. Сколько вы за нее хотите?
Винтовка у отца была отличная, это точно. Барабанный карабин «кольт».
Они начали торговаться, а я вышла во двор.
А потом я узнала, что мама предложила Мормону остаться у нас на ферме. До тепла.
Меня-то никто не спросил. То есть Мормон спас мне жизнь, но я все равно его недолюбливала.
Видеть его не могла.
– Это же мормон, – сказал Джек. – У мормонов много жен. Они безбожники. Он женится на твоей матери и на тебе. И на твоей сестре тоже.
Послушать Джека, так весь мир полон проклятых безбожников, хотя такого безбожника, как он, еще поискать. На самом деле он просто треплется.
– А потом будет тыкать в тебя своей огромной штукой.
О боже.
– Э! За что? – Он отскочил и возмутился. Я потерла кулак.
– За надо. С чего ты вообще решил, что он мормон?
Я спросила, хотя и сама думала, это мормон. Просто он был такой… мормонистый, что ли? Вылитый святоша с револьвером.
– Он говорил со своей шляпой, – сообщил Джек вечером. – Я сам видел.
– И что?
– Так делают мормоны. В газете писали.
– Ты не умеешь читать, – уличила его я.
– Ну да, не читал. Слышал в городе, там один старик читал газету. Вслух, для всех. Плуто.
– Плуто?
– Ну тот, из чехов, с дальних ферм. Помнишь? У него еще…
– Платон, – сказала я.
– Что?
– Платон, а не Плуто. Старик говорит, его назвали в честь какого-то древнего умника.
– Да какая разница. Он мормон, я тебе говорю!
Я тщательно обдумала слова.
– У него револьвер. Мормоны не носят оружия.
– В наших краях все носят оружие.
Иногда Джек оказывался правым. Это раздражало. Я передернула плечами.
– Это точно.
– Эй, парень.
– Я Джек, – сказал Джек и протянул руку, как взрослый.
Мормон молчал. Мне на мгновение показалось, что он смешался.
– Сэр?
– Привет, Джек. – Он аккуратно сжал ладонь Джека своей. Словно боялся обжечься.
А я все ходила и думала про Содом и эту… как ее… Гоморру, Коморру.
Почему там не оказалось даже десяти праведников? В целом городе? Куда они делись?
И я поделилась своими сомнениями с Джеком. Мы спорили до хрипоты, пока не устали.
– Думаю, их просто убили, – сказал Мормон.
Мы с Джеком переглянулись. Странный этот Мормон. То он молчит целыми днями, то сразу начинает толковать Библию.
– Кто убил?! – спросила я.
– Остальные жители.
Вот так Мормон сказал, и мне почему-то вдруг стало страшно. Потому что я не хотела, но поверила.
«Убить тех, кто честнее и добрее». Это так похоже на людей. Я охнула и села. «Убить тех, кто тебе помогал». Получается, жители Содома сами уничтожили тех, кто мог их спасти? От этой мысли у меня волосы на затылке зашевелились.
Рядом со мной засопел Джек.
– Чего это сразу убили? – возмутился он. И я поняла, что он тоже поверил. И теперь злится на Мормона, потому что хочет опровергнуть его слова – и не может. В словах Мормона была какая-то совершенно ледяная правда. Жуткая, как стена из камня.
– Никто не убивал! – упрямо возразил Джек.
Мормон пожал плечами.
– Может, и так, – сказал он. Спорить он точно не собирался.
– Не убивал!
Мормон молчал.
В глазах Джека блеснули слезы. Он был красный и злой.
– Не может такого быть! Не может! Никто никого не убивал! – закричал он вдруг. Мормон поднялся и вышел из конюшни. Мы с Джеком остались.
– Стой! Не убивал! – закричал Джек вслед Мормону.
А я вдруг поняла, что Мормон в двух словах объяснил – мир жестокое место. Людям в нем неуютно.
Я призываю Содом на головы ваши. Я призываю Огненный Столп.
Я призываю золотую пулю.
– Как твое имя? – спросил Мормон. – Джим?
– Нет, сэр. Джек, сэр.
– Джек. – Мормон помедлил. Задумчиво: – Хочешь заработать пять центов, Джек?
В общем, Джеку надо было смотреть вокруг фермы. И сообщать Мормону, если увидишь незнакомых людей. Любых. Но особенно – Мормон повторил это два раза – однорукого. Мы с Джеком переглянулись.
