А возле гардероба ждал другой. Егор. Они всегда вместе, в школе по крайней мере. И он тоже отправился меня провожать.
Интересно, сколько раз в этой записи встречается слово «зачем»? Добавить еще одно или так понятно?
В общем, мы шли по улице к моему дому. Леша – с одной стороны, Егор с другой. И я между ними. Нет, не словно под конвоем. Совершенно неподходящее сравнение. Но почему-то мне было неуютно. Даже не знаю, как толком объяснить.
Ну, будто идешь по узкому коридору. Выбор ограничен: либо только вперед, либо только назад. И ведь прекрасно знаешь, что за стенками тоже есть пространство, очень большое пространство. Но у тебя к нему нет доступа. Маршрут уже проложен, не свернешь, где захочешь. От свободы лишь видимость. Либо вперед, либо назад. Но обязательно-обязательно-обязательно между.
Глава 3
Утром возле гардероба Олеся наткнулась на Томилина. Леха увидел ее, улыбнулся, как улыбался всем подряд, воскликнул:
– О, привет! Как ты?
Олеся торопливо отвела взгляд, но все же ответила:
– Хорошо.
– А я бы на твоем месте школу загнул, – доверительно поделился Леха. – После вчерашнего никто даже спрашивать не стал бы, почему тебя не было.
Олеся отрицательно мотнула головой.
В школе, может, и не спросили бы, а дома – обязательно. И тогда пришлось бы рассказать маме про обморок, и она бы опять переполошилась. Она всегда так переживает, как бы с Олесей чего плохого не случилось. Еще и врача бы вызвала или в больницу потащила, выпросила бы у терапевта кучу направлений на обследования и анализы, накупила бы лекарств: иммуностимулирующих, укрепляющих, витаминов.
Уж лучше в школу.
– Ну, как знаешь!
Леха подхватил сумку со скамейки, направился в сторону лестницы, бросив очередной «привет» оказавшейся поблизости Ларе. Та не ответила, просто ручкой махнула, а смотрела в это время на Олесю, чуть прищурив глаза. Провожала ее взглядом, пока та не скрылась за вешалками.
До звонка оставалось совсем чуть-чуть, почти все уже разошлись. Олеся, повесив куртку и пакет со сменкой, поспешно направилась к выходу и в дверном проеме столкнулась с Егором. Она хотела выйти, он – войти.
Увидел ее и сделал шаг в сторону, пропуская. Всего один шаг. Если двинуться первой, придется проскочить совсем близко, наверное, даже соприкоснуться. Олеся прижала сумку к груди, локти к бокам, стараясь занять как можно меньше пространства, и все равно не тронулась с места.
Так и стояли напротив друг друга, наверное, с минуту. Словно не перед дверным проемом, а перед зеркалом, и глупо ожидали от отражения самостоятельного действия.
– Ну что за фигня? – не выдержал Егор.
Решительно шагнул в проем. Олеся не успела отступить, и Егор отодвинул ее с дороги, ухватив за плечо. Она вжалась в чужую одежду, почти уперлась затылком в металлический крючок. На другое плечо съехал красный капюшон, тоже запросто, бесцеремонно. А Егор повесил куртку и сразу направился назад к выходу, даже не посмотрев в сторону Олеси, как будто она бесследно утонула в этом одежном океане или превратилась в обычное невзрачное пальто, висящее на крючке.
Теперь проход был свободен, в гардероб больше никто не стремился, даже опаздывающие уже все прошли. Олеся спокойно миновала дверной проем и вдруг услышала:
– Ну наконец-то. А то я подумала, ты там заснула.
Слова заглушила электронная трель звонка, но, стоило смолкнуть последним отзвукам, Лара потребовала решительно:
– Пойдем!
А сама не двигалась с места, да еще стояла на пути. И зачем она вообще Олесю дожидалась? Они же в разных классах, им точно не по дороге. Но, кажется, Лара и не собиралась на урок, кивнула в сторону гардероба и повторила еще требовательней:
– Пойдем!
– Зачем? – еще больше удивилась Олеся.
– Поболтать надо, – сообщила Лара.
– О чем?
Олеся сильнее стиснула ручку сумки. Она не могла объяснить себе, что происходит, а это рождало еще большую тревогу и настороженность.
– Сейчас узнаешь. Я все расскажу. – Внешне Лара выглядела вполне спокойной, да и голос ее звучал сдержанно и ровно. – Просто здесь может кто-нибудь из учителей увидеть. А внутри нас не заметят. Ну, пойдем.
– Ладно, – согласилась Олеся и второй раз вошла в гардероб.
Лара за ней, произнося на ходу:
– Давай туда, до конца, в самый угол. Там точно никто не увидит.
Олеся послушно дошла до самого дальнего угла, остановилась, вопросительно посмотрела на Лару, а Лара улыбнулась, точнее, усмехнулась, чуть прищурилась.
– А теперь слушай и запоминай. – Голос по-прежнему был ровным, но еще холодным и твердым. – Про Томилина даже не думай. А лучше совсем не смотри в его сторону. И не надейся. Он – мой! Поняла?
– Я… – Олеся пыталась возразить. У нее и в мыслях не возникало ничего из того, что ей Лара сейчас приписывала. Она не то что не надеялась, она и не думала ни о чем подобном. – Я не…
Но Лара перебила:
– Ну ты, да, ты. Самой-то не смешно? Случайно оказалась рядом и сразу губищу раскатала. Овечкой несчастной прикидывалась, чтобы Лешенька тебя пожалел, защитил. Еще додумалась в обморок перед ним упасть. Приятно на ручках кататься? Заодно и потрогала, поприжималась. И как на ощупь? Понравилось?
Олеся молчала, совсем растерялась от Лариного напора. Она и не слышала половины слов, зато ощущала. Они обретали материальность, наливались силой и злостью. Каждая фраза била по щекам напряженной, безжалостной ладонью. Мысли Олеси испуганно метались. А ведь можно было объяснить, что это глупо: терять сознание перед всем классом, рассчитывая на помощь конкретного человека. И чужие прикосновения не могут понравиться. Это, наоборот, противно, особенно когда не спрашивают твоего разрешения. И громкие слова – тоже как прикосновения. Хочется защититься от них, оттолкнуть, в крайнем случае перетерпеть, постараться не чувствовать. Будто это не ты, будто это не с тобой, будто ты не здесь. В другом мире. Где пусто и спокойно. Где робко стучится в окно дождь, заглушая все остальные звуки.
– Но только попробуй еще такой номер отколоть. Я тебе устрою медпункт плюс «неотложку». Так что даже не мечтай, я тебе Томилина не отдам. Никому больше не отдам! Его как раз эта дура бросила, и я свой шанс не упущу. А ты, если очень надо, Вороновым займись. Он сейчас свободен. И даже если не свободен, его на всех хватит. А к Леше не лезь. Поняла?
Лара ждала ответа, и в интересах этой зашуганной Олеси было смиренно согласиться – и чем быстрее, тем лучше. Но она молчала, прятала глаза.
