Первое подземное озеро было мелким, мне по колено. Разматываясь, нить из клубка держалась на его поверхности, извиваясь в воде, как маленький светящийся червячок, освещая ровное дно, по которому расхаживали прозрачные крабы с золотистыми глазами.
Сняв обувь и стараясь не давить крабов, я медленно ступала по скользким камням, с трудом удерживая равновесие. Дойдя до конца озера, я обулась и сгрызла последний батончик.
Как давно я иду? Казалось, вечность прошла с тех пор, как за мною закрылась дверь в подвале разрушенного родильного дома. Каждая клеточка моего тела ныла от усталости, нестерпимо хотелось спать. Аграт сказала, к утру я должна дойти, но что если я прилягу здесь и немного посплю? Разве из-за пары часов что-нибудь изменится?
Откуда-то из глубин казавшегося до сих пор мелким озера выплыла огромная рыба, высунула голову на берег и приветливо раскрыла усеянную двумя рядами острых мелких зубов необъятную пасть.
Я вскочила и завизжала. Видение тут же растаяло.
Ну вот уже и глюки от недостатка кислорода начались! Не, надо валить отсюда быстрее!
И я, не оглядываясь, сунула в карман целлофановый пакет из-под батончиков (целлофан же не разлагается, потом снаружи где-нибудь выкину) и быстро зашагала вперед за отчетливо видной в темноте нитью.
* * *
Нить кончилась внезапно, и тогда наступила тьма. Я обернулась, надеясь поймать оставшийся позади светящийся кончик. Но оказалось, что клубок погас, едва закончив разматываться. «А-а-а!» – завопила я, как делала всегда, оказавшись в темноте.
Темнота отозвалась многократным эхом. Казалось, она боялась вместе со мной. Казалось, она боялась меня.
Нащупывая ногой каждый камень, я медленно двинулась вперед, чувствуя себя словно на мосту над бездной. Я словно оказалась в нигде, зависла в темной колышущейся пустоте. Темнота вокруг дышала, попискивала, несколько раз я нечаянно наступала на крыс, одна из них меня укусила. Надеюсь, она была не бешеной. Хотя, если что, Тёмка же меня вылечит?
Тёмка. Главное, чтоб она меня дождалась. Потом-то, с ней вместе, будет уже ничего не страшно. Господи, только помоги дойти, помоги добраться! Потом-то я уж и сама, как-нибудь…
Темнота была густой, как суп. Звуки, настоящие и воображаемые, настойчиво лезли в уши. Казалось, что-то шепчет вокруг на разные голоса, вот только не разберешь ни слова. Шум усиливался, перейдя наконец в плеск воды. Я вытянула руку вперед. Что-то вроде маленького водопада. Пощупала ногой. Нога уходила куда-то вглубь, под воду.
Аграт сказала – тут везде максимум по пояс.
Может, и хорошо, что вокруг темно. Я разделась, сняв с себя все до последней нитки. Запихала платье и белье в пакет из-под батончиков и двинулась вперед, стараясь не поскользнуться на гладком дне.
Сперва и правда было по пояс. Потом сделалось по грудь. Потом по шейку. Потом я поскользнулась и, беспомощно взмахнув руками, ушла с головой под воду.
В воде я выпустила пакет с одеждой. Врушка Аграт! Впрочем, чего еще ожидать от бесов! Черт с ней, с одеждой, ведь похоже, я тут навсегда останусь! Буду плавать в темноте наугад по кругу, пока не пойду ко дну. Все равно ни на что больше у меня нет сил!
Но тело в воде вдруг обрело второе дыхание. Сделалось невесомым. Вода с каждым движением рук и ног словно уносила усталость куда-то на глубину. И похоже, я все-таки плыла не по кругу. Вынырнув в очередной раз, я увидела где-то далеко впереди себя свет.
Наконец я встала на твердые прибрежные камни. Туда же прибило пакет с одеждой. Конечно, она была мокрой, но тут уж что сделаешь. Пришлось выжимать и надевать как есть. А то мало ль кто сюда забредет. Раз свет, значит, уже недалеко.
Последние метры я летела как на крыльях. Пока не уперлась в металлическую дверь. Толкнула ее, она оказалась незапертой. За дверью была лестница. Поднимаясь, я услышала над собою молитвенный распев. Хорошо поставленный баритон выводил слова «Шмоне эсре», ему вторил хор мужских голосов.
Лестница кончилась перед очередной дверью. Толкнув ее, я зажмурилась от яркого света люстры.
Я стояла в синагоге посреди молитвы. В мокром, облепившем меня, не закрывающем коленок и локтей платье.
Молитва прервалась. Большинство мужиков отвернулись или прикрыли рукой глаза. Другие, наоборот, уставились на меня.
Растерявшись, я застыла столбом, чувствуя себя как в кошмарном сне, где внезапно оказываешься голым перед толпой.
К счастью, парень в форме, сидевший с автоматом у двери, вскочил и с воплем: «Гверет, женщинам сюда нельзя!» – немедленно вытолкал меня взашей.
Спасибо ему; меньше чем через две секунды я уже была на залитой солнцем площади перед Котелем. Сама бы я вряд ли так быстро управилась с подъемом по крутым ступенькам.
Уфф! Если я забуду тебя, Иерусалим, мне будет на фиг не нужна моя правая! Кстати, и левая тоже!
* * *
Идти в таком виде к раву было не меньшим безумием, чем появиться в синагоге. Еще на подступах к дому камнями закидают.
К счастью, дежурная старушка у Котеля согласилась одолжить мне платок – прикрыть плечи, и длинную юбку-запашку. Выдала из их стратегических запасов для нескромных женщин-туристок, желающих помолиться у Стены. Даже не спросила, когда я ей все это добро верну.
А вправду – когда? Квартира ведь заперта на новые замки, и что там внутри с моими вещами один бог знает.
В подсохшем конверте оказались две бумажки по двадцать шекелей. На них я спокойно доехала на автобусе, еще и купила себе фалафель с колой по дороге. Все-таки последний энергобатончик был съеден давным-давно, с тех пор я успела поплавать и нагулять аппетит.
Меня встретила заплаканная Геня, обняла и повела в дальнюю комнату. Встречные смотрели сочувственно, вообще атмосфера была, точно в доме покойник.
В постели лежал кто-то маленький и настолько худой, что тело буквально терялось под одеялом. Если б не пара-тройка бугорков, кровать могла бы показаться пустой. Неужто Тёмка успела так исхудать за столь короткое время?! Или… да в кого она опять превратилась?!
– Тёмка, Тёмочка, просыпайся! Я вернулась! Теперь у нас все будет хорошо! – завопила я, откидывая одеяло, и осеклась.
В постели лежала ветка смоковницы.
Вернее, не ветка. Саженец. Крона с резными листьями покоилась на подушке, ствол с бугристой серой корой вытянулся на простыне. Корешки были заботливо расправлены и бережно укутаны мокрой тряпочкой.
– Что это?! Это, это… Тёма?! Давно она так?
– Со вчерашнего дня. – Геня погладила меня по плечу. – Я, как поговорила вчера с тобой, вернулась, а она уж не дышит. Лежит и обратно не превращается. Я бы врача позвала, но ведь тут даже непонятно кого. Ну, я вот корешки тряпкой укутала и каждый час водой поливаю, но это ж так, мертвому припарки. Но вообще-то надо б в землю ее побыстрее пересадить. Кадку какую-нибудь раздобыть, что ли, но это уж ты сама как-нибудь, Сонь?
