– Чудовище, где ты была, в какой стране? У нас же нет цирка!
– Не помню уже. Где-то далеко. Я туда сначала летела, потом обратно. На самолете. На крыле.
– Идиотка! Там же холодно! Тебя могло сдуть! Могла простудиться! На каком языке там хоть говорили?
– На разных, Сонь. Соня, знаешь, кем я буду, когда вырасту?
– Ну, кем?
– Когда я вырасту, стану клоуном.
– Клоуном? Почему?
– Потому что клоун – он вроде как простой человек, но может быть всем! И жонглером, и акробатом, и фокусником! И он поэтому всех понимает. Он на меня посмотрел и дал мне мороженое! А больше меня там никто не видел. Ну мне кажется, что никто. Я сидела на самом барьере! Лошади прямо передо мной скакали! Опилки мне прямо в лицо летели! Так классно! Я даже жмурилась, чтоб в глаза не попало! Сонь, а пойдем как-нибудь на лошади кататься? И в цирк, когда он к нам приедет! И…
Она заснула, не договорив.
Я закутала ее в одеяло и вышла на балкон покурить.
– Не спишь? – спросила мама, внезапно вырастая у меня за спиной. Огромная мамина тень накрыла меня с головой, протянувшись до земли. – Я все думаю, может, зря я тебе тогда не сказала, что он отец. Но я подумала – прошло столько лет, у него своя жизнь, у нас своя, чего теперь ворошить? Правильно же, да?
– Правильно, мам. Все правильно.
Интересно, как хоть его фамилия? По фамилии я б его в два счета нашла в сети. Интересно, если кликнуть английскими буквами «Юрий, Москва»? И что, потом до посинения вглядываться в фотографии, выискивая знакомую родинку?
Под утро уже меня посетила светлая мысль. Светку надо спросить, вот что. Наверняка ведь ее мать помнит, как фамилия Юрика из третьей квартиры. Можно ему даже не писать ничего. Просто зайти к нему на страничку, посмотреть и уйти.
* * *
– Сонь, а мы когда начнем убираться? – спросила Тёмка утром за завтраком.
– В смысле?
Я критически оглядела салон и кухню. Вроде все на своих местах, ничего нигде не валяется. Пол, конечно, не идеальный, но, в принципе, и с полом нет никакой катастрофы. Так, кое-где пара пятен.
Окей, пол и правда надо помыть. Завтра или послезавтра.
– Соня, мы же не успеем! Песах на носу! Времени почти не осталось!
Гхм. Как-то пасхальная уборка в мои планы не входила.
Не то чтоб я совсем не знала, что это такое. Подружки, подвизавшиеся на никайонах, рассказывали. Предпасхальная очистка дома от полумифических остатков квасного – это такой особый вид национального еврейского спорта.
Раз в год вся квартира перевертывается вверх дном и хорошенько встряхивается, навроде шляпной картонки. Окна моются, гардины стираются, потолки перебеливаются (интересно, сколько хлебных крошек оседает за год на потолке?).
Раз в год пылесосы, щетки и тряпки добираются до самых отдаленных уголков и щелей, плита отскребается до первозданной чистоты изнутри и снаружи, холодильник отмывается «Белизной» с кипятком, для обработки каменных и цельнометаллических поверхностей используется небольшой огнемет.
При этом, как правило, отыскиваются все пропавшие за год вещи.
На работе сменщицы наперебой хвастались, кто сколько и чего успел к празднику разгрести:
– Я спальни уже закончила, завтра с утра салоном займусь!
– А у меня уже одна только кухня и осталась, но с ней делов!
– Ой, я такое чистящее средство раздобыла для плиты – песня! Короче, заливаешь им все и уходишь на полчаса. Главное – не забыть окна перед уходом открыть. И потом смывается все в момент! Только надо перчатки потолще надеть, лучше две пары, на глаза очки для ныряния и, пока моешь, по возможности, не дышать.
– А мы в этом году старую плиту вообще выкинем! И холодильник заодно! К Песаху купим все новое!
– Счастливые! Нам бы так!
Ульпан был закрыт по случаю предпасхальной уборки, что автоматически превращало недельные каникулы в двухнедельные.
Я наблюдала за всем этим не без легкого злорадства. Как же хорошо, что никакие предписания свыше не диктуют мне, когда и как убираться в собственном доме!
И вот здрасте – приехали.
– Тём, да зачем нам это? Ты что, без этого не проживешь?
– Я… я не знаю. – От ужаса Тёмкины глаза сделались круглыми, как плошки. – Не знаю… то есть проживу или нет. Я… я никогда еще не пробовала остаться в неубранной квартире на Песах!
– Вот и попробуешь. Будет у тебя новый сакральный опыт.
Сестра послушно кивнула, подбирая последние макароны с тарелки.
– Соня, а сакральный – это как?
Тёмкина реакция заставила меня призадуматься.
А вдруг это не каприз? Вдруг она и вправду не сможет жить в неоткошерованной на Песах квартире? Тёмка ведь только наполовину человек, тогда как ее другая часть…
Да кто ж их знает, еврейских чертей, из чего они состоят и что для них важно?!
Так мы оказались вовлеченными в общее безумие.
Надо отдать Тёме должное, она помогала мне как могла – отодвигала, переносила, поливала водой, терла тряпочкой. Конечно, там, где всякие щелочи и кислоты, я ее и близко не подпускала. Но во всем остальном сестренка принимала самое деятельное участие.
Потолок мы, посовещавшись, решили все же не белить. Но книги я, впервые в жизни, пропылесосила и аккуратно расставила по местам. Золотые буквы на кожаных корешках так и засверкали! А все любимое – Сэлинджера, Стругацких, Фолкнера, Пелевина, Пруста, Цветаеву и Бориса Рыжего – я сосредоточила в спальне. Чтоб были под рукой.
Кухню мы с Тёмкой драили трое суток. Несмотря на перчатки, кожа у меня на пальцах стерлась чуть ли не до костей. Эти жидкости для очистки такие едучие! Угол за плитой оказался особенно упорным. Кроме того что он за год прокоптился и пропитался маслом от жарки, там еще оказалась куча каких-то мелких щелей, куда было практически невозможно залезть ни тряпкой, ни щеткой.
– Все, Тёмыч! Прости, но ничего не поделаешь, – отступилась я после очередного раунда борьбы. – Согласись, я старалась.
Сестра непримиримо качнула головой.
– Тём, ну ты же видишь.
– Мама в таких случаях использовала Шамира.
– Это что, чистящее средство? Не прокатит! Как мы его зальем в вертикальные щели? На будущий год вызовем ремонтников, пусть стенку оштукатурят, а в этом уж пусть как есть.
– Шамир не средство. Это червяк-камнегрызка. Пролезет в любую щель и выгрызет оттуда любую грязь.
– Таких не бывает, – начала было я, но осеклась. Откуда мне знать, что бывает, а чего нет? – Хорошо, допустим. Вопросов два – где мы его возьмем и как заставим лезть в щель?
– Возьмем у мамы. Она знает, где он живет. Шамир разумный, с ним можно договориться. И он очень любит постное масло.
