За столом Тёма сидела возле меня и вела себя тише воды ниже травы. Есть почти ничего не ела, так что я гадала про себя, сколько у хозяев нагорело из-за нас электричества. Женщины помалкивали, слушая мужчин, которые, в свою очередь, изъяснялись в основном цитатами. Типа: «Но сказано же на этот счет у Рамбама…» – «Так Рамбан же ему на это возражает!» Причем горячились иной раз так, точно эти Рамбам с Рамбаном были их соседями и друзьями, а не хрен знает сколько лет назад умершими раввинами.
Я давно перестала вслушиваться в разговор, потеряв всякую надежду что-то понять, когда кто-то рядом произнес, обращаясь к собеседнику:
– Ну ты ж знаешь, «вкус рыбы, выловленной в Акко, не тот, что у рыбы, выловленной в Испании».
Сказанное вряд ли относилось к реальной рыбе, поскольку блюдо с фаршированным карпом уже унесли и все давно перешли к жаркому.
– В Испании рыба лучше! – выпалила вдруг Тёма.
Мужчины за столом смолкли и уставились на нее, точно она произнесла кодовое слово. Один лишь рав втихомолку посмеивался в усы.
– Откуда ты знаешь? Ты что, была в Испании? – спросил он у Тёмы.
– Нет. Просто это там, на странице, ниже, мелкими буквами.
– Это папа тебя учил?
– Нет, почему папа? Я сама прочитала.
– Вот просто взяла книгу и прочитала? А кто тебе объяснял шрифт Раши?
– Никто. Но я же знаю буквы! Я все-все буквы знаю!
– Не лги! – резко оборвала ее какая-то женщина. – Никто не может знать всех букв! Ты хоть знаешь, сколько на свете букв? А сколько языков?
Во взгляде, которым сверлила женщина Тёму, была такая ненависть, что я содрогнулась. Как можно смотреть такими глазами на ребенка?!
– Не привязывайтесь к девочке, – вмешалась Геня. – Откуда ей знать такие вещи? Она маленькая. Тёма, какая ж ты умница! Сама нашла, сама прочитала. Вот бы и все дети так! А ты что ж ничего не кушаешь? Хочешь яблочко или персик? Скажи только, я тебе помою.
– Я домой хочу, – прошептала Тёма так тихо, что ее услышала только я.
В прихожей рав, отведя меня в сторонку, посоветовал поискать для Тёмки учителя музыки. Или математики, все равно. Пусть учит что-нибудь сложное. Что-нибудь, что ее отвлечет.
– Она у вас умница. Могла б, конечно, далеко пойти. Но… во-первых, девочка. А во-вторых, в ее случае это не полезно. Как часто она этим занимается?
– Чем?! – Я, честно говоря, вообще не понимала, в чем дело.
– Ну, Тору учит, святые книги. Судите сами, девочка процитировала комментарий из «Сифтей хахамим». Процитировала к месту и с пониманием. Ей нет еще восьми лет. Даже мальчики в хедерах не учат «Микраот гдолот» в этом возрасте, по крайней мере, в нашем не учат. Я б еще понял, если бы у нее была возможность услышать это от кого-то из старших. Но в вашем случае…
– Окей, поняла. А чем это плохо? Зачем ее от этого отвлекать?
– Понимаете, будем говорить откровенно. Насколько я знаю, на бесов это оказывает слишком сильное воздействие. У них возникает что-то вроде привыкания, прямо как к наркотикам, и потом они уж без этого не могут.
– Не самый худший вид наркомании, на мой взгляд, – улыбнулась я. Но рав, похоже, моего веселья не разделял. – Но Тёма ведь полубес. И простите, мне вовсе не кажется, что она так уж много читает.
– Но, может быть, не сразу, со временем…
– Хорошо. Спасибо, что предупредили. Я обязательно прослежу. И насчет музыки подумаю. И спасибо, что пригласили нас! Нам с Тёмой у вас очень понравилось.
– Нам с Геней тоже было очень приятно видеть вас у себя. Когда-нибудь мы это обязательно повторим. Надо только, чтоб гостей было поменьше, а то, я вижу, сегодня Тёма устала. По субботам у нас, честно говоря, вечное столпотворение.
Мне тоже казалось, что от всех впечатлений Тёмка уже на последнем издыхании. Но я ошибалась. Не успели мы выйти, как она птичкой взлетела на ближайшую крышу, почистила перышки (избавившись при этом от ненавистных резинок) и всю дорогу летела вровень с моим плечом, весела щебеча.
* * *
Пристальные наблюдения доказали, что Тёма и вправду вытаскивает иногда том-другой из шкафа, кладет на стол, раскрывает в каких-то, на мой взгляд, случайных местах, прочитывает одну-две страницы, закрывает и ставит обратно.
Однажды, войдя в комнату, я увидела у нее в руках папин тфиллин. Размотав ремешки, Тёма буквально зарылась в них лицом. Что она с ними делает? Ест? Облизывает?
– Я их нюхаю, – ответила Тёма на мой вопрос без тени улыбки. – Понимаешь, они пахнут папой. Вот, попробуй сама!
Я добросовестно втянула воздух ноздрями. По мне, так пахло старой кожей и больше ничем.
Впрочем, Тёме виднее.
Настал конец декабря. На соседских окнах отпылали ханукии. Но приближение Нового года в Иерусалиме не ощущалось никак. Говорят, в Тель-Авиве и кое-где в Гуш-Дане на площадях ставят елки. В инете я видела фотки волшебно украшенных к Рождеству Назарета и Вифлеема. Но Назарет далеко, а Вифлеем хоть и близко, но за красной чертой, так что по-любому туда не попасть.
Тридцать первого с неба по-прежнему падал унылый дождик. Мы с Данькой и его новой девушкой дошли до угла и наломали веток с ливанского кедра. Украсили их привезенной из Тель-Авива мишурой, двумя стеклянными шариками и пошли на кухню резать оливье, или «русский салат» по-здешнему, с еще двумя приглашенными девушками. Девушки все были местные, сабры. Они хихикали, на разные лады коверкая слово «новигод».
– А что, правда, у вас, у русских, кроме новигода, нет больше других праздников? Бедные, как же вы там жили, без праздников?!
Кто-то из парней поймал айфоном куранты. Мы поздравили друг друга, чокнулись шампанским, закусили оливье. Отказавшись от водки, я быстро ушла к себе. А то некоторые парни уже начали на меня поглядывать. Ясное дело, девушек пришло мало, своих вообще, кроме меня, больше никого. Но мне-то это к чему?
Впрочем, никто по мне особо не горевал. Когда я уходила, они всей компанией учили этих несчастных сабр петь «В лесу родилась елочка».
Дома выяснилось, что Тёмка еще не спит, читает подаренного ей «Щелкунчика». Обрадовалась, кинулась рассказывать, как ей нравится книжка, как ловко бросила Мари ботинок в мыша. И какие картинки красивые, как на них снег переливается!
Снег. Мне стало совестно, что оставила ее здесь одну. И зачем я вообще куда-то пошла? Новый год же семейный праздник. Но так хотелось хоть немного побыть со своими, с теми, кто понимает и чувствует, как и я. Пусть за окном и снега нет, и елка не настоящая, но все-таки, все-таки…
Сварила Тёме шоколад, а заодно и себе. Развела в нем маршмеллоу. (Зефир такой разноцветный. Его жарят на костре или разводят в горячем какао, но можно и так есть.) Чтоб хоть как-нибудь изнутри прогреться.
В квартире царил ледяной холод. Из-за Тёмкиных капризов я боялась лишний раз включать радиатор, и так с ней за месяц бог знает сколько нагорает.
