Чужие души пугают и завораживают.
В голове невольно вспыли строчки из песни Placebo:
I’m coming up on infra-red
There is no running that can hide you
[10].
В голове сложилась важная догадка.
Кай уже скрывался в коридоре, когда я его окликнула.
— Я знаю, что ты делаешь в запретной комнате. У тебя там фотолаборатория, — сказала я. — А меня ты не пускаешь, потому что фотография для тебя — тот самый процесс, когда наконец-то проглядывает твое истинное лицо.
Кай повернул голову и с неизменной таинственной ухмылкой ответил:
— Ну вот, а говоришь, что ничего обо мне не знаешь…
* * *
Я еще несколько минут повалялась в кровати. Кай опять оставил меня обескураженной. Я ждала реакции вроде «ты ошиблась, не лезь не в свое дело», а он только изобразил этакого шкодного мальчишку.
Увидеть бы его настоящее лицо.
Я уже не думала о том, чтобы победить его, как всего два дня назад. Нет, я даже не против выполнять все его странные просьбы, но хочу знать, кто или что рядом со мной. И одновременно казалось, что с ним можно провести бок о бок вечность, но так ничего и не узнать.
Замкнутые в этом пространстве, мы вели какую-то изощренную психологическую игру, где каждый запутанным образом пытался расколоть другого. Так ведутся поиски души. Я все еще не могла выкинуть из головы его слова об этом. Только благодаря этому короткому откровению я начала понемногу понимать его и все, что он делал.
Что он там говорил про свою красную комнату? Входить нельзя, Синяя Борода рассердится и убьет? Отлично. Значит, надо забуриться прямо туда. Раз прятки кончились, Борода должен выйти на чистую воду.
Я отправилась в лабораторию, несмело взялась за ручку, и та податливо опустилась. Никаких трупов других девушек не было видно. Просто помещение средних размеров, оснащенное современной фототехникой. Штативы, лампы, еще бог знает что… Полки у стен забиты толстенными альбомами и папками. Много профессиональной литературы. Я сразу разглядела корешки больших артбуков с работами известных фотографов. На полках стояли любимые мною Эллен фон Унверт, Майкл Донован и даже Хогарт. Все оказалось намного серьезнее. Я-то думала, самое большее, что у него есть — это какой-нибудь навороченный принтер.
Пока я не видела ни одного снимка, но, судя по всему, он занимается фотографией давно.
Кай сидел за компьютером, а на всю ширину огромного эппловского монитора распласталась мое лицо. Он сосредоточенно щелкал мышкой и даже не заметил, как дверь распахнулась. Неслышно мне удалось подобраться ближе. Он не реагировал. Нагло присев на край стола, я спросила:
— Это что, я?
— По-моему, очень похожа, — отрешенно произнес он и уменьшил снимок.
Я посмотрела на экран внимательнее, и глаза невольно распахнулись от удивления. Это действительно была я, но в ином образе. Я видела все крошечные блики, которые скопились на поверхности зрачка, как на воде. Волосы лежали на правом плече, и это подчеркивало беззащитный наклон головы. Неизвестно почему сероватое освещение комнаты вдруг приобрело теплый оттенок, и он мягко лег на мою кожу. Одна половина лица полностью утопала в этом свечении, а вторая казалась даже слишком четкой. Я была разделена пополам светом и тенью, но возникало ощущение, что дело не в освещении. Это моя личность рассечена надвое. Во мне присутствовала непостижимая незавершенность.
Слегка сглотнув, я неосознанно провела по волосам рукой. Красавицей я себя никогда не считала. Такой миленький середнячок. При желании могла выглядеть глянцево и броско. Но никогда не думала, что на самом деле я… такая.
Ни в одном зеркале, ни на одном снимке, ни в чьих глазах я не видела этой девушки. Она почти улыбалась, но губы ее оставались сомкнутыми. Глаза взирали испуганно и настороженно. Я могла сказать, что это незнакомый мне человек.
— Когда ты это заснял? — тихо спросила я.
— В то утро, когда впервые решил тебя сфотографировать, — задумчиво произнес Кай. — Некоторые вещи… появляются только в такие короткие, почти неуловимые моменты. Ты знаешь… это выражение глаз… кроткое и немного потерянное… не вытащишь ни одной камерой, не выманишь ни одним словом. Надо просто ждать, когда оно появится само, и успеть поймать.
Наши головы рядом склонились к монитору, и мы походили на заговорщиков, которые только что провернули какой-то любопытный трюк и теперь наблюдали за результатом.
— Я… не знаю себя такой…
— Почему? — Он перевел на меня внимательный взгляд. — Это ты. Не девушка, а пол-луны. Ты говоришь об отвлеченных вещах, часто ерничаешь, но внутри сидит она. И ей отчего-то страшно… возможно, она испытывает это чувство всю свою жизнь. Глядя на это фото, хочется вывести ее из равновесия. Вдруг ее образ станет четче? Вдруг она настоящая видна только на грани страха? В момент… своего падения от утраты точки опоры?
— Почему тебе хочется вмешаться в ее состояние? — спросила я, продолжая вглядываться в свой большой темно-коричневый глаз. — Девушка тебя не трогала, между прочим.
— Но вечно пребывать в состоянии куколки… скучно, — совершенно искренне сказал он.
— Ты опасный человек, Кай, — заметила я. — Люди, которые измеряют все не моральными убеждениями, а словами «скучно» и «любопытно», могут натворить самых страшных дел.
По-моему, он даже не услышал этой реплики. Он еще какое-то время глядел на монитор, а затем серьезно спросил:
— Так что мы с ней будем делать, Марина?
— Что ты имеешь в виду? — удивленно уставилась на него я.
Кай снова слегка увеличил снимок и произнес:
— Хочешь узнать о ней больше? Или так и оставим?
Внезапно в этом вопросе проступила двойственность. И я на секунду поверила, что от моего ответа зависит моя судьба. Если скажу, что оставим, Борода меня отпустит. А если попрошу узнать больше…
— Тебе ведь уже самой интересно. Ты, как и я, любопытная, — отстраненно прокомментировал Кай.
Я вглядывалась в снимок, и почему-то с каждой минутой становилось противнее. Девушка-пол-луны начинала меня раздражать абсолютно всем, хотя изначально снимок мне понравился. Но Кай заставил меня увидеть его иначе, просто задавая вопросы. Это все, из чего он состоял. Ответы же приходилось давать мне.
Вдруг захотелось сказать себе той, на фото: «Прекрати уже быть такой. Прекрати. Просто остановись».
Великолепие фотографии стало ее недостатком. Снимок был слишком личным.
Я перевела на него слегка ошарашенный взгляд. Ловец душ и королева унитаза. Их ждут великие свершения, если они продолжат ловить своих бабочек.
«Что ты за человек, Кай? И что ты сделал со мной?»
