Потом досчитал до пяти и швырнул врага в коридор. И тут же бросился следом. Выстрел ударил в приманку, за ним еще один, тошнотворная вонь горелой плоти заставила меня поморщиться.
Нескольких мгновений, пока противник переключал внимание с ложной цели на настоящую, мне хватило. Излучатель в руке слегка дернулся, выстрел прошил лежащего на полу человека насквозь. – Уф, – сказал я, ощущая, как дрожат руки, – уф…
К номеру тридцать три я подходил осторожно. Насколько раз выстрелил из парализатора сквозь стену и только потом толкнул дверь. Внутри было тихо, никто не шумел и не предпринимал попыток отправить меня в мир иной.
Пригибаясь, точно нашкодившая обезьяна, я шагнул внутрь.
Номер был велик и обитали в нем, судя по всему, несколько человек. Двое из них благополучно сыграли в ящик в коридоре, а третий, розовощекий толстяк, лежал передо мной на диване.
Должно быть, это и был господин Томас Томассон, бандит.
Подойдя, я без тени смущения избавил его от зажатого в руке импульсного пистолета, а потом выволок бывшего хозяина номера в коридор. Вслед ему отправились все найденные в шкафах вещи.
Мне чужого не надо! Ну, кроме оружия…
Стоящий на тумбочке у двери коммуникатор разразился заливистой трелью. Резкий звук заставил меня вздрогнуть. – Да, – сказал я, глядя на спокойную, как у удава, рожу Кривого Матвея. – Я вижу, что заселение прошло нормально, – проговорил хозяин гостиницы, – с чем вас и поздравляю. Не забудьте спуститься вниз и зарегистрироваться. Хотя лучше сделать это через час, когда мы подсчитаем убытки от стычки и предъявим вам счет…
Я хотел было сказать что-то непотребное, но в голову ничего не пришло. – Вот дьявол! – выругался я банальнейшим образом, когда одноглазый лик пропал с экрана. По коридору прокатился яростный звонок – знак того, что по гостинице можно ходить спокойно.
Я выругался еще раз, запер дверь номера и отправился в душ.
Когда я открыл глаза, то синяя лампа над дверью горела ярко, словно только что родившаяся звезда. Знак того, что в коридор, где право на номер доказывает новый претендент, лучше не выходить.
Я прислушался – вопли и грохот доносились откуда-то снизу. Значит того, что случайным взрывом или выстрелом мне разворотят дверь, можно не опасаться. Придя к такому выводу, я встал и потащился в душ.
На Спилберге я жил третий день и от скуки готов был завывать на все местные луны. На космодром я наведывался регулярно, каждое утро, но корабли с Линча пока не появлялись.
Развлечений на Спилберге имелось предостаточно, но все они были весьма экстремальными. Но к сегодняшнему дню я настолько озверел, что готов был отправиться в какой-нибудь "Клуб розовых свинок" и самым простым образом там напиться.
Для осуществления этого благородного плана мне пришлось выждать до обеда, раньше питейные заведения просто не открывались. Заперев номер, я выбрался в коридор. На лестнице кипела лихорадочная трудовая деятельность – ремонтные рабочие, которых в штате заведения Косого Матвея было куда больше, чем горничных, исправляли последствия взрыва, прогремевшего сегодня утром.
Кровавые ошметки висели на стенах и потолке, а в стороне лежало нечто вытянутое в черном пластиковом мешке. – Новенький? – спросил я, проходя мимо. – Он самый, – ответил бригадир, – чего-то напутал с оружием…
Я покачал головой – надо быть большим "талантом", чтобы так напутать!
Вывески местных кабаков, несмотря на то, что день был в разгаре, призывно сверкали. Учитывая их количество и полную неизвестность по поводу того, что скрывается внутри, меня ожидал нелегкий выбор. Будь при гостинице приличный бар, я бы там и остался.
Но увы, Кривой Матвей постояльцев только кормил.
Пройдя мимо "Обители доступной добродетели", я некоторое время рассматривал вывеску "Развратного приюта", а потом решительно свернул в сторону "Семидесяти семи грехов".
Столь длинный список прегрешений вызывал интерес – вдруг узнаю что-то новое?
Внутри оказалось неожиданно тихо и спокойно. За стойкой скучал бармен, в углу стучали бильярдными шарами двое каких-то субтильных типов, а под одним из столов спал свернувшийся в клубок ктубху, напоминающий ком меха с торчащими из него лапами.
Мирная, даже семейная атмосфера. И никаких грехов!
Бармен улыбался мне несколько напряженно, а одна рука его пряталась за стойкой. Я поспорил бы на что угодно, что в ней славный труженик стакана и бутылки держал направленный мне в брюхо парализатор. – Пива, – сказал я. – Не сильно разбавленного… – Обижаете, – сказал бармен, являя мне вторую конечность. – У нашего заведения лучшая репутация!
Спорить я не стал – не для того сюда явился. Взял кружку с пивом и устроился за одним из угловых столиков. Спокойное начало – один из главных компонентов хорошей попойки. Веселье должно идти по нарастающей, так что первую кружку можно выпить в тишине и одиночестве.
Как ни удивительно, но это мне удалось. А вот когда я принялся за вторую, начали собираться посетители. На первых порах они прибывали поодиночке, потом дверь "Семидесяти семи грехов" распахнулась и в помещение ввалилась толпа, напоминающая ораву впавших в бешенство буйволов. Предводительствовал ей бородатый детина в рваном комбинезоне и в лишенном забрала шлеме штурмовой пехоты. – Наливай! – заорал он еще от двери. Я едва не подавился пивом, ктубху вздрогнул во сне и что есть силы саданулся башкой о ножку стола.
Минут через пять все семьдесят семь грехов явили себя во всей красе. Спиртное лилось рекой, причем не только в глотки гуляк, а еще на пол, стены и столы. С ловкостью и быстротой выскакивающего из кувшина джинна явились раскрашенные девицы, наряды которых назвал бы легкими даже дикарь, обладатель одной-единственной набедренной повязки.
За первой компанией ввалилась вторая, еще больше и шумнее. Ктубху извлекли из-под стола и всучили в каждую из лап по бутылке. Игравшие в бильярд типы лобызались с кем-то около стойки, а на столе вместо шаров скакали танцующие. Стол трещал, но пока держался.
Веселье, как и положено в таких заведениях, перешло в драку. – Кто неудачник? – рявкнули в толпе. – Я неудачник? Да ты на себя посмотри!
Раздался звук удара, девицы с визгом бросились в стороны, словно стайка ярких мотыльков. Один из столов с грохотом перевернулся, а сидевшие за ним и только что чуть не клявшиеся в любви друг другу мужики ринулись друг на друга с кулаками. – Бей их! Козлы! Уроды! – через пару минут драка стала массовой. Кто кого лупил, я понять не мог, но дело происходило воистину с эпическим размахом. Слышались воинственные крики и тяжелое дыхание, бармен за стойкой невозмутимо протирал стаканы.
"Пора уходить!" – подумал я, и в этот самый момент из месива вылетело тело и шустро проехалось по моему столику. Кружка, пива в которой оставалось на донышке, со звоном улетела на пол. – Так, – сказал я, чувствуя, что уйти в такой момент означает проявить непростительное малодушие. – Это было мое пиво!
