– А, кук… – вяло протянул Самохин. – О’кей, Яна, значит, Яна…
Потеряв всякую надежду объясниться с шефом без переводчика – ха! Пусть только попробует теперь ее уволить! – Михаил Игоревич ретировался. Во всяком случае, Яна услышала, как удаляются его шаги, и уже через мгновение к ней заглянул Бурджарини.
– Выходи, – бросил он. – Надо идти быстрее, теперь будут искать тебя, а не меня.
Он все еще держал в руках футболку, и Яна осознала, что находится в душе с полуголым мужчиной. Учитывая, что мужчину любой степени обнаженности она не видела очень давно, а в такой физической форме – и вовсе никогда не созерцала так близко, мозг снова устроил себе перерыв. «То адреналин, то гормоны… Мне здесь явно делать нечего», – решил ее мыслительный орган и выключил свет. Поэтому она не могла даже толком посчитать, как долго стояла и пялилась на крепкую, чуть тронутую загаром грудь.
– Теперь я понимаю, за что люди подают обвинения в сексуальных домогательствах. – Марко упер руки в боки, позволяя ей насмотреться всласть.
– С… спасибо, что не сказал… Что привел… – Яна зажмурилась, пытаясь представить что-нибудь отрезвляющее: утюг, селедку, шиномонтаж…
Да что ж такое?! В каждом видении появлялся Марко: то гладил ее белье в коротеньком фартуке, то в том же фартуке чистил селедку, то, потный и чумазый, медленно менял колесо, низко нагнувшись… Бабушка! Она будет думать о бабушке, Царствие ей Небесное!
– У тебя вся спина мокрая… – констатировал Марко, отстранив ее от стены. – Меня, конечно, и раньше хотели женщины, но чтобы настолько…
Бабуля! Родименькая! Ну где же ты?!
– Я пошла! – с трудом произнесла Яна и, оттолкнув Марко нечеловеческим усилием воли, выскочила из раздевалки.
В женской было тихо, пусто, и ноздри не щекотал запах этого дьявола Бурджарини. А как еще назвать человека, который заставляет ее думать о смертных грехах и покойниках? Она наскоро приняла прохладный душ, халат пришлось нацепить прямо поверх белья: блузка ни в какую не хотела сохнуть под феном. И в таком виде прошествовать на кухню в надежде, что никто ничего не заметит. Не собиралась же она, в конце концов, прилюдно расстегивать халат!
– Где вас носит?! – моментально выловил ее Самохин.
Вот о ком надо было думать! Никакой бабушки. Уровень эстрогена рухнул до критической отметки, и мозг сию же секунду заработал с удвоенной силой.
– Надо было привести себя в порядок после похода на рынок. Чем могу помочь? – с готовностью лакея улыбнулась она.
– Ваша задача – сопровождать шефа Бурджарини! – процедил Михаил Игоревич. – А он не может работать с сотрудниками, пока вы там прихорашиваетесь.
– Прошу прощения, больше такого не повторится.
– Ладно, – сбавил напор Самохин, видно, боялся остаться без переводчика. – Пойдемте, я должен с ним переговорить.
Бурджарини, уже облаченный в форменную одежду, следил, как раскладывают продукты. Покрикивал на итальянском, и его короткие восклицания даже без перевода неплохо тонизировали персонал.
– О, Яна! – обрадовался он. – Вы как раз мне нужны. Скажите, пожалуйста, Виктору, что мы должны сейчас снова проработать…
– Подождите! – перебил Самохин, но, встретив недовольный взгляд шефа, стушевался. Уж Марко точно нельзя было так просто раскатать под плинтус. – Простите, в ваших условиях была корпоративная карта фитнес-клуба… Я выяснил, мы готовы ее предоставить, я только должен указать, какое время для посещений вам удобнее. Утро или вечер?
Яна перевела, снова украдкой оглядев Марко. Глупо было бы полагать, что такая фигура дается человеку от природы. Наверняка он все свободное время отдавал тренировкам, чтобы выглядеть, как натурщик Микеланджело. Тренировкам – и женщинам, разумеется. Иначе зачем ему такое тело?
– Что скажешь, Яна? – переадресовал вопрос Бурджарини. – В какое время вам было бы удобнее?
– Мне? – насторожилась она. – Это же ваша карта…
– А разве она не круглосуточная? – добавил Марко.
– Есть разные варианты, – Самохин уклончиво поморщил лоб. – Но пока мы не можем загадывать на год вперед и предложить годовую карту, было бы предпочтительнее выбрать время.
– Тогда пусть будет вечер, – пожал плечами Бурджарини, услышав перевод. – Утром я планирую делать закупки на рынке. И оформите, пожалуйста, карту для переводчика.
– Зачем?! – удивилась Яна, забыв про Самохина. – Я не думаю, что надо переводить инструкцию к тренажерам.
– Я предпочитаю, чтобы у меня была возможность общаться с людьми, – Марко вскинул бровь. – Или у тебя с этим проблемы? Я думал, сопровождать меня – это твоя главная обязанность.
Сговорились! Отлично, теперь и фитнес-клуб… Предупреждала же ее Ирина Васильевна насчет сверхурочных, но никто не говорил, что придется потеть в качалке. Ведь не стоять же столбом около его беговой дорожки?
Самохина просьба обрадовала еще меньше, чем Яну, но и выглядеть скупердяем он не хотел. Только посмотрел на нее косо, будто она была источником всех его проблем, и дал свое согласие на вторую карту.
– Я сброшу вам адрес в сообщении, – сказал он ей перед уходом. – Имейте в виду, это приличный клуб, ведите себя соответствующе. И постарайтесь не сильно отягощать господина Бурджарини.
Такого отяготишь… Неизвестно еще, кто здесь кого отягощает. И хорошо еще, что Марко свою работу любил больше всего остального. Соус и новый суп дали Яне возможность перевести дух и отдохнуть от поползновений в ее сторону.
Зачем Марко позвал ее в фитнес? Кому вообще нужен переводчик, чтобы сделать пресловутые три подхода? Либо хочет ее наказать за утренний инцидент с Джованни, либо за то, что она оттолкнула самого шефа Бурджарини в раздевалке. Или просто поцелуй не произвел на него никакого впечатления, поэтому он решил перейти на спортивно-журнальных красоток, и для шоу комплиментов ему нужна помощь? А может, он понял, какой эффект возымел на нее рельефный торс, и теперь собирается продемонстрировать все группы мышц? Ох, уж эти итальянцы!
Дай бог здоровья ему и его матушке, сегодня Марко не стал устраивать обед. Вместе с остальным персоналом Яна перекусила блюдами из стафф-меню. Комплексно, сытно и никакого флирта. К вечеру Яна и вовсе чувствовала себя в своей тарелке, наблюдая, как творится волшебство.
Освоившись на кухне и научившись лавировать между поварами и официантами, приспособившись даже находиться в горячем цеху ценой всего-навсего двух небольших ожогов, Яна смогла приобщиться к высокому искусству кулинарии. А зрелище поистине завораживало.
Казалось, сама она ни за что в жизни не смогла бы что-то резать с такой скоростью. Разве что собственные пальцы. Повара управлялись с ножами так, будто те были продолжением тела. Марко Руки-нож, вот как следовало называть Бурджарини. Сам он почти не готовил, да и готовить ему было некогда, но, когда все же брался за что-то, оторвать взгляд было невозможно.
