Услышав скрип, девушка в ужасе замерла. Она видела, что то существо тоже услышало скрип. Оно начало медленно поворачиваться к окаменевшей от страха девушке. Голова существа была скрыта ворсом. Но глаза… Они светились! И какие же страшные оказались у этого создания глаза! Красные, сверкающие во тьме. У живого существа таких глаз просто быть не может!
Наверное, если бы Ксения могла двигаться, то она опрометью кинулась бы прочь. Но, к счастью или несчастью, на нее вновь напал ступор. И еще ей на руку сыграло то, что в данную минуту девушка находилась в густой тени, которую бросал на нее огромный шкаф со стеклянными дверцами, стоящий тут с незапамятных времен. Высотой он был до самого потолка. И в его недрах, казалось, могли бы храниться все ценности музея. Ксюша стояла за ним, а тень, которую отбрасывал этот исполин, надежно ее укрывала. Поэтому странное, покрытое серым ворсом существо не могло увидеть девушку.
Но Ксюша об этом не знала. И она пережила самые страшные в своей жизни минуты, когда это существо пялилось в ее сторону. Ксюша испытывала такой ужас, что у нее даже волосы по всему телу встали дыбом. Ни дышать, ни двигаться девушка не могла. Она превратилась в ледяное изваяние, охваченное каким-то смертельным ужасом. Девушке казалось, что все, если эта пытка продлится еще хоть полминуты, она умрет!
Но обошлось. Внезапно Ксюше стало легче дышать. И она обнаружила, что существо скользнуло в комнату, где погиб Георгий. Как только оно скрылось с глаз, Ксюша повернулась и побежала прочь. За все золото мира, за все его клады и сокровища она бы не согласилась пробыть рядом с этим существом хотя бы еще мгновение. Прочь! Прочь! Вот что настукивало ей бешено колотящееся сердце.
И с каждым шагом Ксюша чувствовала себя все лучше. И дыхание выровнялось, и руки-ноги согрелись. А уж когда она вбежала к себе в кабинет и закрыла за собой дверь, нахлынувшее на нее облегчение было настолько велико, что Ксюша разрыдалась.
– Господи, Господи, спасибо Тебе! – горячо повторяла она. – Не знаю, что это было, но спасибо, что Ты меня от него спас!
Потом она выхлебала, булькая и обливаясь, целый чайник воды и повалилась в свое любимое кресло. Все! Больше она отсюда ни ногой! Хватит с нее приключений на сегодня! Только тут, в своем рабочем кабинете, Ксюша чувствовала себя в безопасности. Спасибо еще, что ночи белые и в кабинете светло! А иначе в темноте, не имея возможности включить искусственное освещение, но зато имея где-то по соседству то странное существо, Ксюша бы просто сошла с ума от страха.
Внезапно она услышала голоса охранников, которые возвращались из самоволки. Ксюша едва не расплакалась от радости.
– Явились наконец, голубчики!
Но несмотря на то что девушка была сердита на охранников за их разгильдяйство, просто знать, что в музее теперь есть еще нормальные живые люди, все равно было для Ксюши огромным облегчением. Мелькнула мысль спуститься к ним, сообщить о том, что в подвале кто-то ходит. Но Ксюша подумала хорошенько и не стала этого делать. Ей показалось, что голоса охранников были что-то уж слишком подозрительно веселыми. Похоже, Андрюха с Серегой решили отметить последний день свободы по полной программе и надрались в зюзю. А объясняться с пьяными у Ксюши сил не было совершенно.
Нервное напряжение, пережитое ею, сожрало все ее физические ресурсы. И, пока они не восстановятся, единственное, что Ксюша еще могла, это просто думать.
Чем она и занялась немедленно. Сильней всего ее занимал вопрос, кем было то существо, которое она видела в подвале. «Вряд ли это был Нарышкин. Рост совсем не его. И двигаться так нормальный человек не будет».
Вспомнив, какими рывками перемещалось существо, Ксюша поежилась. При воспоминании о сером карлике из подвала ее вновь охватывал озноб. Хотя, возможно, виной всему были просто недостаток сна и пережитое волнение. «Или мне кажется, или это был вовсе не живой человек. Какое-то существо… Не из нашего мира».
Ксюша снова поежилась. В правильности вывода ее убеждали два обстоятельства: «Это существо появилось в музее неизвестно откуда. И самое главное, что побывало оно в музее всего в двух местах». В тех местах, где совсем недавно погибли люди. В таких местах, как говорят экстрасенсы, остаются следы пережитого людьми предсмертного ужаса. Целые сгустки отрицательной энергии страха и боли, до которой так охочи всякие там вампиры и прочая нечисть. Может, это существо появилось, привлеченное запахом смерти? Устроило себе эдакую маленькую пирушку, а Ксюша едва ему в этом не помешала. И чем дольше девушка думала над этим, тем сильней ей казалось, что она нашла правильный ответ. Ведь существо целенаправленно побывало сначала в кабинете Ивана Петровича, где погиб Веня, а затем оно отправилось не куда-нибудь еще, а в подвал. Но, опять же, не сам подвал его интересовал, а лишь то помещение, где умер Георгий. И там существо снова задержалось, насыщаясь лакомой пищей.
И к тому времени, как часы пробили шесть утра и солнечные лучи окончательно прогнали всякую память о жутком ночном госте, Ксюша окончательно убедила себя в том, что нынче столкнулась с проявлением потусторонней силы, злая и темная воля которой девушке не была понятна.
«Погодите, дорогие граждане! А как же Нарышкин? – внезапно спохватилась она. – Похоже, его ночью в музее не было!» И она ощутила нечто вроде разочарования. Столько хлопот, столько приготовлений, и все ради чего? Нарышкин не явился. Нет, нельзя сказать, чтобы ночь прошла совсем впустую, Ксюше довелось встретить нечто таинственное. Но все-таки затевала она все это ради Нарышкина. А он не пришел! И теперь девушка чувствовала себя в некотором роде обманутой.
Впрочем, появления Нарышкина долго ждать не пришлось. Часы показывали полдень, когда он возник под музейными сводами и прошелся по коридорам с видом человека, имеющего на это все права. Это было поистине удивительно. Но еще более удивительными стали последующие события, которые разворачивались на глазах у Ксюши.
Появление Нарышкина и двух его коллег сопровождалось летящим по пятам за ними шепотком:
– Комиссия! Из комитета! С проверкой!
Оказывается, Нарышкин появился у них не просто так, а во главе ревизионной комиссии. И значит, сам он был птицей совсем не простой.
Инна Карловна и Глеб Михайлович на правах старейших и ответственных сотрудников музея вышли встречать прибывших.
– Рады, рады. – Глеб Михайлович, приветливо улыбаясь, подал руку по очереди всем троим. – Хотя и не понимаем, за что нам такая честь.
– Сейчас объясним. А вы нас ждете, я вижу.
– Звонили нам уже с утра насчет вашего прихода. Вроде как ревизию нам с вами предстоит сделать? В связи с чем это? Уж не закрывают ли нас? Или объединяют?
– Ни о чем таком речи не идет. Проверка коснется ваших фондов и выставленных в залах экспонатов.
– Ну, проверяйте. Нам скрывать нечего.
Похоже, Нарышкин неспроста так долго отирался в зале. Он точно знал, с чего нужно начинать. Все трое тут же промаршировали в зал, где Нарышкин с видом торжественным и немного зловещим указал своим сопровождающим и увязавшемуся за ним Глебу Михайловичу на ту витрину, в которой хранились письма отца фельдмаршала.
