– Но кто же знал.
– Сердцем должна была почувствовать. Сама бы с ним пошла, коли такое дело. А она лампу ему дала и одного его отправила в подвал. У нее люди в это время были. Конечно, потом, когда короткое замыкание в музее случилось и свет погас, тоже побежала вниз, да только уже поздно было. Ох, зато как она кричала! Я даже не думала, что у Зинаиды такой голос может прорезаться. Так кричала, что во всем музее слышно было. Прибежали, а она уже там лежит без памяти. И Георгий… тоже лежит. Мертвый. Весь обуглился, вода под ногами хлюпает, а рядом с Георгием провод оборванный валяется. И стремянка сломанная. Видимо, не выдержала вес Георгия и подломилась. Он стал падать и машинально ухватился за первое, что под руку подвернулось.
– А подвернулся ему провод…
– Стукнуло его током так, что сразу насмерть.
– Неужели там было такое большое напряжение?
– Обычное. Ему хватило.
– У моей подруги ребенок палец в розетку сунул, так жив остался.
– Хорошо, что один палец сунул. А кабы оба… Нет, Ксюша, с электричеством шутки плохи. Оно и светит, оно же и убить может. Известное дело, энергия. Вот Георгий этого не знал и поплатился за свою неосторожность. Ну, полиция снова приехала. Все на месте трагедии осмотрели. Быстро обернулись. И Георгия тоже быстро увезли. Сказали, что на первый взгляд несчастный случай.
Несмотря на трагичность новости, Ксюша испытывала облегчение при мысли, что вторая смерть все же являлась следствием естественных причин. Несчастный случай – ужасно, печально, но все-таки и вполовину не так ужасно, как убийство. Хотя бы уже потому, что никого не придется подозревать. Единственная, кого можно с большой натяжкой признать виновной, сама горюет больше всех.
В это время мимо прошла Инна Карловна, которая на ходу сообщила:
– Зинаиду Никитичну увезли в больницу.
– Все-таки инфаркт!
– Нет, бог миловал. Но общее ее состояние оставляет желать лучшего.
– Конечно, такой удар.
– Мы сами попросили врачей забрать бедняжку и вообще получше приглядеть за Зинаидой Никитичной. А то как бы не учудила чего-нибудь и с собой.
Инна Карловна ушла, а Людмила Павловна покачала головой и снова взглянула на Ксюшу:
– Вот ты спросила, почему я Зинаиду не люблю, и я тебе отвечу. Не лежало у меня к ней сердце. Вот ты знаешь, я человек общительный, у меня тайн нету. А Зинаида – она совсем из другого теста. Мы с ней больше тридцати лет работаем вместе, а о том, что у нее есть племянник, я года три как узнала. И никто у нас не знал. Да мы и о том, что у Зинаиды сестра есть, примерно в то же время узнали. Сестра болела, Зинаида за ней ухаживала. Конечно, для этого ей с работы приходилось часто уходить раньше времени или, наоборот, позже приходить, вот и пришлось как-то объяснять свои отлучки. Тогда мы про сестру только и узнали. Вот какая Зинаида скрытная!
– Скрытная! – фыркнула гардеробщица тетя Клава, которая давно прислушивалась к их разговору, а теперь решилась в него вступить. – А жадная она какая! Никогда ни на праздники, ни на дни рождения, ни даже на поминки деньги не сдает. Притворяется, будто бы не слышит! И про себя ничего не рассказывает. Только от Георгия и узнали, что Зинаида из богатого купеческого рода. Дед ее перед революцией взял себе жену из благородных, так родителей своих Зинаида считала лицами дворянского звания.
– Но кто это знал? – согласилась Людмила Павловна. – Никто из нас и не знал ничего. А я таких скрытных людей не люблю. Может, оно и ничего, не всякий любит, когда в его жизнь посторонние лезут, только мне кажется, когда у человека на душе чисто, то и таиться и скрытничать он не будет.
– А больше никакой причины нет?
– Больше никакой.
Но, говоря это, Людмила Павловна отвела глаза. И Ксюша ей не поверила. Впрочем, она уже услышала от Людмилы Павловны все, что хотела. И сейчас девушке нужно было разобраться с тем делом, которое она наметила себе на ночь. Увы, Инна Карловна все так же была недоступна для общения. Ксюша пыталась подойти к ней, но Инна Карловна лишь отмахнулась. И девушке стало досадно. Да что она бегает за главной хранительницей! Не хочет та выслушать Ксюшу, и не надо. Ксюша и сама справится. Она тоже не промах!
Втайне от всех у Ксюши уже был разработан целый план, как ей задержаться на ночь в музее и остаться при этом незамеченной. Ничего особо хитрого, если знать, что и как. Расположение камер наблюдения в музее ни для кого из сотрудников не являлось секретом, и все знали, что в их системе имелось довольно много темных зон. Этим обстоятельством Ксюша и собиралась воспользоваться.
В самом музее не имелось коллекций драгоценных камней или парадного оружия, богато украшенного и потому представляющего ценность. Нет, имеющиеся в музее предметы имели ценность совсем иную. Это была ценность культурная и историческая, понятная далеко не каждому. Поэтому считалось, что желающих ограбить этот музей будет все же поменьше, чем желающих забраться в хранилища того же Эрмитажа. И охрана маленького музея имела свои слабые места, которые Ксюша успела изучить. И как-то потехи ради она проложила маршрут от своего кабинета до входа так, чтобы остаться незамеченной для камер. И проделала его. И все у нее получилось. Никто из охранников ее не заметил.
Конечно, за это время могли установить новые камеры, но такая вещь не прошла бы незамеченной зорким глазом Людмилы Павловны. И уж она бы оповестила всех остальных сотрудников музея, в том числе и Ксюшу. А раз Людмила Павловна хранила на этот счет молчание, то Ксюша очень рассчитывала, что все осталось по-старому и что у нее все получится. Единственной сложностью было отвлечь внимание охранника, которому полагалось выпроваживать всех сотрудников. Как-то надо было сделать вид, что она уходит, а самой остаться при этом в музее. Но девушка полагала, что сумеет что-нибудь придумать.
Что касается той смены охраны, которая заступала на дежурство на ночь, то на их счет у Ксюши были свои собственные соображения. Нет, раньше они и впрямь бдительно несли караул. В смене их бывало двое. И если один выходил с обходом, то второй продолжал бдительно таращиться в светящиеся мониторы. Но последние два-три месяца что-то резко изменилось в их поведении. В мониторы ребята если и поглядывали, то изредка и одним глазком. А так предпочитали болтать, читать или даже вовсе спать. И это на рабочем месте! И после их смены уборщица находила пробки от шампанского и женское белье.
Сотрудники музея несколько раз жаловались начальству ЧОПа на недопустимое поведение их сотрудников. Но ответ всегда приходил один и тот же. Проведена проверка, по ее результатам нарушений в работе не выявлено.
– Да как же не выявлено! – возмущались сотрудники. – Когда они теперь уже и не поодиночке, а сразу оба дрыхнут! Придешь утром, а на работу не попасть. Эти спят после ночной гулянки. А уж винищем от них разит, хоть рядом не стой!
В общем, охранники потеряли всякий страх и стыд. С чем это было связано, Ксюша сказать не бралась, но ей такое поведение ночной смены было лишь на руку. Небось займутся своими шалостями, Ксюшу и не заметят.
