Необычное «чутье» меня не подвело. Почти через минуту «пробежки» на четвереньках с несколькими поворотами я отодвинул открученный, но аккуратно установленный на место кусок обшивки. За ним оказался тот самый маленький тамбур с дверцей.
Сильно хотелось наверх, однако сейчас там нас ничего не ждало, и я обреченно провернул задрайку.
К сожалению, мое сегодняшнее сознание обонянием в невидимых «походах» не обладало и вонь ударившая в лицо сразу дала понять — здесь в трюме имеется не только балласт. Видимо в емкостях, что я принял за хранилище воды или топлива скапливались отходы жизнедеятельности корабля.
Прокачивать легкие таким амбре и делать дыхательные упражнения я не решился.
Включил фонарик. Луч выхватил небольшую площадку из рифленой стали под ногами и необъятную громаду трюма, где в районе машинного отделения был запрятан ниже ватерлинии смертоносный фугас.
Посветил вниз. Лесенка в противных потеках сомнений не оставляла — отхожее место у покойных бойцов находилось именно здесь.
Решил возвращаться, но в это время из-за полуоткрытой двери послышался непонятный шум и возня. В другой ситуации я попросту спустился бы по ступенькам, приютившимся под ногами, но сегодня это было невозможно. Тошнотворный комок и так уже подкатывал к горлу, и представить себя карабкающимся вниз по уделанной нечистотами лестнице оказалось выше моих сил.
«Сканер» мой тоже не работал видимо шокированный густым амбре.
«Будь что будет», — решил я и встал чуть левее створки, чтоб не попасть под лучик возможного фонарика, перехватив автомат для удара прикладом.
В этот момент на той стороне что-то брякнуло еще раз и дверка начала открываться…
«27»
Полная темень, вонь и хлюпающие звуки.
Задумываться о чем-либо не хотелось, да и от всепроникающего мерзкого запаха спасения не было.
Спасти нас теперь могло только чудо.
Когда неизвестный открыл дверцу, то его, как и можно было ожидать — стошнило. Все-таки он был сильно брезглив этот весельчак Франсуа. Да-да, это оказался именно и здорово, что легионер успел-таки ругнуться на французском, прежде чем опорожнить желудок. Иначе получил бы он кованым прикладом моего автомата за милую душу…
Попробовал «тюкнуться» к нему в голову, но там сейчас было только отвращение. Тогда я разлепил губы и позвал его в полголоса.
— Франсуа…
Реакция легионера оказалась мгновенной, но я успел перехватить ствол чуть не уткнувшийся мне в пузо и осветил фонариком свое лицо. Про себя отметил, что все-таки я остался достаточно быстрым, и это не могло не радовать.
— Фэйс… — облегченно выдохнул француз, и его еще раз сломило напополам.
На объяснение нам хватило буквально минуты.
Понежится на одеялах, Франсуа так и не удалось. Видимо раненный капитан этого трижды проклятого судна все-таки сообщил тайваньской призовой команде о норе, где прятал китайских бойцов.
Покончив с беглым осмотром машинного отделения, и оставив там саперов, парни прямым ходом, буквально встали на наши следы.
Матерый легионер забираясь в нычку последним, максимально аккуратно прикрыл за собой скрученную обшиву. Однако инструкции парней были явно точны, и они прямым ходом полезли в «карликовый лабиринт» переборок.
Однако в этой ситуации больше «повезло» Франсуа. Понимая, что назад хода нет, он нырнул в отверстие, где несколькими минутами исчез я и по какому-то наитию безошибочно вышел к цели.
Ситуация становилась не лучшей. Ни воды, ни еды, ни маневра — и каждый из нас это понимал.
Легионер, наконец, выпрямился и не то чтобы перевел дыхание, а попросту выскочил в «предбанник» где воздух был в разы свежее. Однако когда его фигурка неожиданно резко вернулась, я понял — неудачи на этом не закончились.
Могу поклясться, Франсуа был растерян. Он жестом отмахнул мне рукой на языке спецназовцев всего мира: «Противник» и вытаращился, видимо ожидая моего решения.
Я его понимал. Парень ждал от меня чудес, а я не мог ему таковых предоставить. Просигналил в ответ: «Делай как я» и поставил ногу на первую загаженную ступеньку ведущую вниз.
Судя по звукам за дверцей, притворенной Франсуа, времени почти не оставалось, и легионер это понял. Все-таки он был настоящим воякой этот француз.
Фонарик — вот проблема — еще пара секунд и придется двигаться в темноте. Я еще успел осветить загаженную площадку в мертвой для просмотра зоне, как дверца уже знакомо скрипнула, и я уверенно нажав кнопку, шагнул в полный мрак, неимоверно сгустившийся после яркого лучика.
Теперь нужно было ловить Франсуа. Судя по звукам сверху, у нас наметилась пауза — поскольку боец, вошедший первым, оказался не менее брезглив и повторял сейчас «подвиг» моего товарища.
Это было здорово. Под «шумок» и хохот других парней из команды зачистки я развернулся и точно ухватил за плечи спускающегося легионера.
Потянул на себя.
Сверху что-то капнуло, но после похода по изгаженным ступеням мне уже было все равно. Франсуа среагировал, но как-то вяло, и тут же споткнувшись, неловко повалился на бок.
Представляю, что он чувствовал, отползая от края по нечистотам.
— Га-га-га-га, — ржали наверху, — Га-га-га-га-га… — орали бойцы что-то на китайском «улю-улю»…
Получалось что у моего товарища шок, поскольку он и не думал сейчас подниматься на ноги, устроившись щекой на моем ботинке.
Неожиданно у меня проклюнулась мыслишка.
Вытащил из кармана чехол с телефоном.
— Переводи что там, — шепнул я Малышу и ткнул пальцем вверх, — Только тихо.
На экран посыпались первые буквы. Судя по интонациям звучащим над нами в каком-то метре необходимости в этом не было — противник явно праздновал победу, однако кое-что оказалось «интересным».
Прочитав информацию, я теперь упорно не мог вспомнить: есть ли задрайки с внутренней стороны двери.
— Если они здесь, закрываем и все, — кричал кто-то из тамбура, совсем не таясь, — Отсюда не выберется даже Гудини, — голоса вдруг стали удаляться, — Прощайте крысы! — безжалостно моргнул Малыш и, сопровождая приговор, наверху жестко хлопнула дверца нашего ада.
Думать и пытаться что-то сказать я не мог. Вонь отнимала остатки сил, и даже у меня подкашивались ноги — видимо, находится здесь долго было опасным занятием, однако выбора теперь не было.
Плюнув на осторожность, я все-таки включил фонарик и осмотрелся.
Франсуа явно было опять плохо, и он лежал, свернувшись калачиком. Свежие пятна на его и без того уделанном камуфляже ясно давали понять — от блюющего китайского бойца брызги достались не только мне.
Лестница тоже блестела теперь свежаком, и браться за ступени мне никак не хотелось.
