– Стокгольм так похож на Нью-Йорк, все торопятся, – бормочет она, пытаясь разложить коляску, удерживая Тайру на руках.
Малышка поднимает руки, пытаясь поймать капли дождя.
– Не шевелись, Тайра, спокойно. Мамочке нужно разложить коляску.
Она упирается коленом в сиденье, и ей наконец удается выровнять коляску. Тайра не протестует, когда Дженни усаживает ее. Пристегнув ребенка, она пытается подталкивать коляску бедром, пока сама тащит за собой два чемодана. Не получается. Колеса коляски разъезжаются в разные стороны, и она становится неустойчивой. Дженни ставит чемоданы на землю и быстро заносит коляску по лестнице в дом. Опускает, успокаивает Тайру, бежит обратно и забирает чемоданы. К тому времени, как она поднимает в квартиру чемоданы, коляску, ребенка и все остальное, ее футболка становится мокрой от пота.
Когда она открывает дверь, ее сбивает с ног затхлый запах. Она нащупывает в темноте выключатель, а потом завозит внутрь коляску. Тайра пытается подняться, рвется встать на ноги и громко напряженно кашляет. Дженни подносит ладонь к ее лбу, но он прохладный, просто она устала или немного простудилась. Она опускает Тайру на пол кухни, затем открывает все занавески и окна. Когда свет наполняет квартиру, Дженни замечает, что Тайра сидит возле красного засохшего пятна на деревянном полу. Присаживается на корточки рядом, а Тайра водит по пятну руками. Похоже, здесь упала Дорис. Она быстро поднимает малышку с пола. Они идут в гостиную. Комната выглядит именно так, как Дженни ее помнит. Темно-фиолетовый вельветовый диван, серо-синие и коричневые подушки, столик из тика 60-х годов, письменный стол у стены, фарфоровые фигурки ангелов. Дорис коллекционировала ангелов, сколько Дженни себя помнила. Восемь маленьких крылатых статуэток только в гостиной. Две из них ей подарила Дженни. Нужно отнести несколько из них завтра в больницу. Она берет в руки одну из фигурок – это маленький золотистый ангелок из керамики – и подносит к щеке.
– Дорис и ее ангелы, – шепчет она, на глаза набегают слезы.
Она осторожно возвращает фигурку на место. Ее взгляд падает на стопку бумаг на столе. Она берет верхний лист и начинает читать.
Глава двадцатая
С улицы доносится гудок. Это такси, которое вызвала Дженни. Ее одолевает непонятное волнение, кажется, что нужно ехать сразу в больницу и это не ждет до завтра. Она кладет стопку бумаг на стол и поглаживает ее рукой. Дорис так много написала. Дженни берет несколько верхних страниц, складывает их пополам и засовывает в сумку. Ей слишком любопытно, чтобы остановиться.
Она едет в такси к больнице с Тайрой на руках. На улице стемнело. Она зевает и нехотя делает звонок:
– Привет. Я в Швеции, все в порядке.
Дженни держит телефон на небольшом расстоянии от уха, готовясь к воплю с другой стороны Атлантического океана. Но вместо этого ее встречает тишина. Она слышит в трубке шорох, как будто ее передают из рук в руки. Первым говорит Джек:
– Как ты могла уехать, мам? Не сказав мне? Кто теперь будет готовить обед? Когда ты вернешься?
– Я нужна Дорис. У нее больше никого нет. Никто не должен умирать в одиночестве.
– А что насчет нас? Мы не важны? Нам тоже некому помочь.
Он громко кричит, выказывая свой непоколебимый подростковый эгоцентризм.
– Джек…
– Просто уехать, бросить нас! Как ты могла?
– Джек, послушай меня.
– Возвращайся, если хочешь со мной поговорить.
– Джек, а теперь послушай меня! – Она повышает голос, что делает лишь тогда, когда действительно злится. Встречается со взглядом таксиста в зеркале заднего вида. – Уверена, ты сам можешь несколько недель готовить себе сэндвичи. Речь о сэндвичах, это не вопрос жизни и смерти. Попытайся подумать о Дорис, а не о себе.
Он отдает телефон Вилли, не произнося ни слова.
– Как ты могла вот так уехать, оставив только записку в качестве объяснения? Я беспокоюсь, мальчики в истерике. Уезжая на несколько недель, нужно было все спланировать. Спланировать! Нам нужна няня. Как ты планировала разбираться с этим?
– Мы договорились, что я поеду. И я взяла с собой Тайру, как и обещала. Не нужно все усложнять, Вилли. Мальчики уже большие. Приготовь им утром пару сэндвичей, положи в коробки для ланча и убедись, что они возьмут их в школу. Это не запуск ракеты.
– А кто будет следить за ними, когда они придут домой из школы? Кто поможет с домашним заданием? Я работаю, и ты это знаешь. Господи, Дженни, это ребячество!
– Что ты называешь ребячеством? Мы обсуждали мой отъезд, и ты был не против. Дорис – тоже моя семья, как и вы! Она заботилась обо мне в детстве, а теперь умирает, и я хочу быть рядом с ней! Что именно тебе кажется ребячеством?
Он фыркает, что-то бормочет, прощаясь, и кладет трубку. Дженни натянуто улыбается Тайре, которая внимательно смотрит на нее.
– Это был папочка, – говорит она, придвигает девочку ближе и целует в маленькие круглые щечки.
Наконец они приезжают в больницу. Дженни следует по указателям от главного входа к лифтам и нажимает кнопку. Ожидание тревожит ее. Она переживает, что Дорис ее не вспомнит. Один из лифтов издает звуковой сигнал.
В отделении резко пахнет средствами дезинфекции, раздаются механические звуки медицинских приборов, вздохи пациентов. Медсестра останавливается, когда замечает ее:
– Вы кого-то ищете?
– Да, я ищу Дорис Альм. Она здесь?
– Дорис, да, она здесь. – Медсестра показывает на палату. – Но вы пропустили время для посещений, поэтому, боюсь, вы сейчас не сможете ее увидеть.
– Я только что прилетела из Сан-Франциско! Мы приземлились несколько часов назад. Пожалуйста, вы должны разрешить мне ее увидеть.
Медсестра быстро оглядывается по сторонам, но потом кивает и ведет ее в палату:
– Просто не шумите и не оставайтесь надолго. Пациентам нужно отдыхать.
Дженни кивает и подходит к кровати Дорис. Она стала худая и маленькая, совсем не такой ее помнит Дженни. Глаза закрыты. Дженни садится на стул для посетителей. Придвигает к себе коляску с Тайрой и достает из сумки страницы, взятые со стола Дорис. Все слова адресованы ей. Интересно, о чем она так много написала? Все начинается с истории о записной книжке, о папе Дорис и его мастерской.
Из одеял слышится стон. Дженни поднимается и склоняется над кроватью.
– Дорис, – шепчет она, гладя ее волосы. – Досси, я здесь.
Дорис открывает глаза, снова и снова моргает. Долгое время рассматривает посетительницу.
– Дженни, – наконец говорит она. – Ох, Дженни, это действительно ты?
– Да, это я. Я здесь. Я буду рядом с тобой.
