Иногда я брала с собой пакетик с хлебными крошками и рассыпала их на скамейке, на которой сидела. Подлетающие птички составляли мне компанию. А некоторые настолько приручились, что ели прямо с ладони.
Перед отъездом Нора оставила мне почтовый адрес. Сначала я писала ей длинные письма. Но ответа не получала. Я представляла себе, чем она занималась, на что были похожи ее дни, мужчину с орехово-карими глазами и их жизнь вместе. Гадала, была ли ее любовь к нему достаточно сильной, чтобы компенсировать жизнь, полную роскоши и поклонников, к которой она так привыкла.
Однажды ночью раздался стук в дверь. Открыв ее, я едва узнала Нору. Ее лицо было непривычно загорелым, волосы – жидкими. Она лишь покачала головой на мой озабоченный взгляд и, оттолкнув меня, прошла внутрь. Ответом на вопрос, который я так и не задала, был шепот:
– Не хочу об этом.
Я обняла ее. Мне многое хотелось знать. Прелестные черты лица Норы скрылись за распухшими щеками. Точеная фигурка пряталась под объемной шалью:
– У тебя будет ребенок!
Я отступила на шаг и положила руки на ее живот.
Она вздрогнула и скинула их. Покачала головой и плотнее обернулась шалью.
– Мне надо начать работать, нам нужны деньги. Урожай в этом году не удался, а на последние гроши я купила билет на поезд.
– Но ты не можешь работать, ты беременна! Месье Понсард разозлится, когда увидит тебя, – сказала я.
– Пожалуйста, не рассказывай ему, – тихо прошептала она.
– Мне и не придется, дорогая моя. Это так очевидно, нет смысла прятаться.
– Мне не стоило ехать с ним домой!
Она начала плакать.
– Ты его любишь?
Она замолчала, а потом кивнула.
– Я помогу тебе, обещаю. Можешь остаться здесь на несколько дней, затем я позабочусь, чтобы ты уехала домой, – сказала я. – Вернись к нему.
– Жизнь там намного сложнее, – всхлипывала она.
– Ты всегда можешь вернуться, как только родишь. Универмаги и журналы никуда не денутся! И у тебя останется твоя красота, ты снова сможешь работать.
– Я должна снова работать, – прошептала она.
Той ночью она заснула на моей кровати. Мы спали рядышком, и я чувствовала в ее дыхании легкий запах алкоголя. Я тихо выбралась из кровати и бессовестно порылась в ее сумке. Нашла на дне фляжку, открутила крышку и принюхалась. Шампанское сменил дешевый спирт. Нора продолжила пить, даже когда перестала ходить на вечеринки.
Она избегала встреч с месье Понсардом. Мы старались как можно больше провести времени вместе. За разговорами по душам и долгими прогулками по Парижу. Неделю спустя она вернулась домой. Я погладила ее круглый живот, провожая ее на вокзале. Сильная и красивая Нора за несколько коротких месяцев превратилась в тень себя прежней. Перед отправлением поезда она высунулась в окно и вложила в мою ладонь небольшого золотистого фарфорового ангела. Она ничего не сказала, просто помахала на прощание. Я побежала за поездом, но он набирал скорость, и я отстала. Я кричала, просила ее писать мне и сообщать о ребенке. Она услышала, и в моем почтовом ящике периодически появлялось письмо от нее. Она рассказала мне о дочке Маргарите и тяжелой работе на ферме, о том, что скучает по Парижу и жизни, которую оставила позади. Но годы шли, письма приходили все реже и реже, и однажды я получила письмо от другого отправителя. В нем коротко и с ошибками сообщалось на французском: Eleonora et maintnant mort (Элеонора недавно умерла).
Я так и не узнала, почему она умерла. Возможно, ее убил алкоголь. Или рождение второго ребенка. Возможно, она больше не могла бороться.
Но с того дня, видя ангела, я всегда думала о ней. Все ангелы напоминали мне того золотистого, которого она вложила в мою ладонь на прощание. Я медленно зачеркнула ее имя в своей записной книжке и золотистыми чернилами написала слово: МЕРТВА. Золотистыми, как солнце, как золото.
С. Смит, Аллан
Дженни, помнишь мужчину в моем медальоне? В том, что ты нашла в ящике в последнюю нашу встречу?
Однажды он появился в парке. Я сидела на скамейке под липой. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь листья и ветви, освещая страницы моей книги. Вдруг на меня упала тень, и я, подняв голову, встретилась взглядом с мужчиной, внимательно смотревшим на меня. Его глаза блестели, будто он смеялся. Даже сейчас я помню, во что он был одет: белая мятая рубашка, красный свитер из овечьей шерсти, бежевые брюки. Никакого костюма, никакого жесткого воротничка, никакого ремня с золотой пряжкой. Никаких внешних признаков большого достатка. Но у него была шелковая гладкая кожа и такие соблазнительные губы, что мне сразу захотелось податься вперед и поцеловать его. Это было странное чувство. Он бросил вопросительный взгляд на пустое место возле меня, и я кивнула. Я пыталась продолжить чтение, но мое внимание было приковано к нему и удивительному ощущению от энергии, словно пульсирующей между нами. От него восхитительно пахло, и мне казалось, этот запах пробрался прямо ко мне в душу.
– Я планировал прогуляться. – Он поднял обе ноги в воздух и показал изношенные парусиновые туфли, словно оправдывая свой вид.
Я улыбнулась. Ветер играл с макушками деревьев, раздавался щебет птиц. Я чувствовала его взгляд.
– Леди случайно не хочет ненадолго присоединиться ко мне?
Немного подумав, я согласилась, и мы гуляли, пока солнце не скрылось за деревьями. Как только мы сделали наши первые шаги, мир перестал существовать и все вокруг перестало иметь значение. У двери он поцеловал меня на прощание.
Обхватил мою голову руками и подошел так близко, что казалось, будто мы слились друг с другом и стали чем-то едиными. Его губы были мягкие, теплые. Он крепко обнимал меня. Долго. И прошептал мне на ухо:
– Встретимся завтра в то же время и в том же месте.
А затем быстро отступил, осмотрел меня с головы до ног, послал воздушный поцелуй и растворился в теплой ночи.
Его звали Аллан Смит, и он был американцем, но в Париже жили его близкие родственники, которых он приехал навестить. Он был полон энтузиазма и стоил грандиозные планы: учился на архитектора и мечтал изменить мир, изменив облик городов.
– Париж превращается в один большой музей. Нам необходимо вдохнуть в него жизнь, добавив что-то современное и функциональное.
Я с восхищением слушала его, прикасаясь к миру, о котором никогда не знала. Он говорил о зданиях, о новых интересных материалах и их применении, а еще о том, как живут люди и как будут жить в будущем. В мире, где и мужчины, и женщины работают, где домашнее хозяйство можно вести без горничных. Он рассуждал об этом со страстью, запрыгивал на скамейки в парке и рьяно жестикулировал, желая продемонстрировать определенную точку зрения. Я про себя думала, что он, похоже, сумасшедший, но восхищалась его энергией. А потом он обхватывал мое лицо и прижимался своими губами к моим. На вкус он был словно солнечный свет. Тепло его губ распространялось на мои и охватывало все тело. Я заметила, что с ним дышу спокойнее и даже книги, казалось, ничего не весят. Мне хотелось навсегда остаться с ним. В его руках.
