— Подберете книги к утру?
Смотритель библиотеки после недолгой заминки кивнул, я поблагодарил его за содействие и отправился на ужин в отменном расположении духа. Пусть ничего полезного сегодня узнать и не получилось, зато в число запрошенных мной книг затесались «Имена всех святых», привезенные из библиотеки Университета святого Иоганна. Ральф их не брал, книга эта интересовала меня совсем по иной причине. Вписал бы еще и «Размышления о нереальности нереального», но от них давно и пепла не осталось. Как, впрочем, и от их автора…
На следующее утро я посетил службу в кафедральном соборе, а уже после богослужения с чистой совестью отправился в библиотеку. Наемники на воротах оказались вчерашними; они узнали меня, но, как и прежде, потребовали предъявить пропуск, а после внесли в журнал посетителей.
— Положено! — в ответ на смешок объявил усатый сержант и махнул рукой. — Проходи! Не стой в дверях!
На северо-имперском он говорил с воистину чудовищным акцентом.
Посмеиваясь, я поднялся на второй этаж, и монах-смотритель сразу проводил меня к угловому столу, на котором высились стопки фолиантов.
За ночь немного распогодилось, ветер разметал и разогнал тучи, солнечные лучи заглядывали в окна и освещали читальный зал. Я порадовался, что не стал вчера работать впотьмах, и взялся за изучение приготовленных по моему запросу книг. Внимание уделял не столько их содержимому, сколько языку написания и материалу страниц. Проще говоря, быстро пролистывал и оценивал, не отсюда ли был вырван обнаруженный в камине Ральфа обгорелый пергамент.
Дело шло споро, но время от времени я вчитывался в текст и не спешил откладывать фолиант, иногда даже делал пометки на будущее. В итоге провозился до полудня, да еще, к своему немалому разочарованию, не обнаружил среди книг «Имен всех святых».
— Здесь не все! — предъявил я претензию смотрителю читального зала, и того мои слова, казалось, нисколько не удивили.
— Одну минуту, магистр, — сказал он и отправил молоденького послушника за отцом Маркусом.
Явившийся вскоре главный библиотекарь буквально лучился злой радостью.
— Магистр вон Черен! — сходу объявил он. — Прискорбно видеть, что вы злоупотребляете нашим гостеприимством и доверием его преосвященства! Одна из запрошенных вами книг никогда не выдавалась на руки бакалавру вон Далену! Непозволительно требовать ее и вам! Это просто неприлично!
Меня отчитывали словно нашкодившего мальчишку; щеки покраснели, но едва ли от стыда, скорее от раздражения. Смотритель библиотеки воодушевился произведенным эффектом и указал на стопки книг:
— Вы закончили с ними, магистр?
— Нет! — в пику ему ответил я и недобро улыбнулся. — Мне претит сама мысль о злоупотреблении вашим гостеприимством, но придется изучить их внимательней, нежели предполагалось изначально.
Радость отца Маркуса слегка поугасла.
— Если расскажете о цели ваших поисков, быть может, я смогу чем-то помочь? — предложил он перемирие.
Я достал из саквояжа книгу и раскрыл ее на страницах, заложенных обгоревшим клочком пергамента.
— Доводилось видеть нечто подобное раньше?
Смотритель библиотеки наклонился, присмотрелся и после недолгой заминки покачал головой:
— Таких книг в библиотеке нет.
— Нет книг на староимперском?
Отец Маркус высокомерно фыркнул.
— Разумеется, есть, магистр! — заявил он и указал длинным худым пальцем на обгоревший пергамент. — Но этот… документ написан на некоем локальном наречии лишь с частичным использованием староимперской письменности.
Остроте зрения смотрителя библиотеки оставалось только позавидовать; мало кто с ходу разобрал бы выцветшие закорючки на обугленном листе.
— Не знаете, что это за язык?
— Боюсь, не подскажу.
Я поблагодарил собеседника и уселся за стол, намереваясь провести остаток дня за книгами, а в Мархоф вернуться уже завтрашним утром. Пусть шансы отыскать зацепку и растаяли, словно мираж, тематика нескольких выданных на руки сочинений показалась небезынтересной, и я решил ознакомиться с ними поближе. Библиотека кафедрального собора Кларна была воистину богата на раритеты…
В итоге тратить время на обед я не стал и безвылазно сидел в читальном зале до самого вечера, пока не разболелась голова и не начало сводить от усталости пальцы. Никаких подвижек в расследовании подготовленные за день конспекты не сулили, зато они закрывали серьезные лакуны в моих обрывочных знаниях. И что стоило в свое время проявлять чуть больше усердия в учебе? Впрочем, тогда и вовсе съездил бы сюда впустую…
Собрав вещи, я спустился на первый этаж и зашагал через двор, но караул к этому времени уже сменился, и дорогу преградил незнакомый наемник.
— Сеньор! — забеспокоился он. — Стойте! Вас должно отметить!
Я раздраженно бросил:
— Меня отмечали при входе!
Начальник караула не слишком хорошо говорил на северо-имперском, поэтому выдал ответ короткими рублеными фразами:
— Вошли — отмечаем. Вышли — отмечаем. Знаем, никто не остался.
— Неужели пытались?
— Душегуб убил монаха, пришел в рясе, таился на ночь. Рубить его в фарш! — поведал наемник и протянул руку: — Ваши бумаги! Будьте добры!
Что-что, а «рубить в фарш» эта братия умела; я отдал пропуск и подсказал писарю:
— Магистр вон Черен. Смотри в начале девятого утра.
Начальник караула изучил бумаги, вернул и дал отмашку:
— Вон Черен. Отмечай.
Я убрал пропуск в саквояж и спросил:
— Неужели каждого так записываете?
— Каждого! Даже епископа запишем! Должен быть порядок!
Наемники при этих словах довольно осклабились. Немудреная шутка командира пришлась им по душе, а я едва не хлопнул себя по лбу от внезапной догадки.
По словам епископа, накануне несчастья его племянник приезжал в Кларн, но традиционный ужин проигнорировал, сославшись на неотложные дела, а по возвращении в Мархоф первым делом побежал в книжную лавку за описанием северных наречий.
Что привело молодого человека в Кларн, если никаких книг в библиотеке он в тот день не брал? Быть может, племянник его преосвященства искал помощи в расшифровке пергамента? Я на его месте не пренебрег бы возможностью пообщаться с библиотечными переводчиками! Кто еще разбирается в редких языках, как не они?!
— Подскажите, любезный, в этом журнале есть записи за прошлый месяц? — поинтересовался я.
Начальник караула смерил меня внимательным взглядом с головы до ног и объявил:
— Не есть ваше дело, сеньор!
Я хмыкнул и достал епископскую буллу:
— Его преосвященство полагает иначе.
