— Что ты сделала? — Королева раздражённо повела плечами при виде этой радости своей бывшей подруги. Да, она действительно считала её подругой. «Как же давно это было», — подумала дочь Хазера.
— Я не понимаю, королева. — Взгляд эльфийки был ясен, точно незамутнённая вода озера — в него хотелось окунуться и поверить в эту чистоту. Но было другое озеро, воспоминание о котором мгновенно разрушило наваждение. На берегу этого озера был похоронен Шут, и боль воспоминания позволяла отличать правду ото лжи.
— Ты знаешь, почему запрещено брать в дом эльфов в виде слуг? — спросила королева Элли.
— Мы низшая раса. — Эльфийка опустила взгляд, чтобы не было заметно, как в её глазах блеснула ярость.
— Не только. — Голос королевы стал жестоким. — Просто вам ничего не стоит проникнуть в человеческие сны и изменить их по своему усмотрению. Такие сны очень реалистичны, настолько, что человек принимает их за правду. А уж наивная девочка точно не сможет заподозрить подвоха.
— Я не понимаю, к чему вы клоните.
— Не стоит лукавить, той тюрьмы в виде монстра никогда не было, ведь так?
— Так. — Эльфийка усмехнулась, глаза её стали злыми, и она больше не скрывала своей ненависти. — Но твой отец от этого не перестаёт быть чудовищем. Тебе нужен был образ, чтобы всё это понять.
— И ты создала этот сон?
— Да.
— Зачем?
— Из-за Замка Тихой воды. В нём погибли не только люди. Моя дочь была там рабыней.
— Дочь? — Королева вспомнила своего ребёнка — маленькое морщинистое личико, сжатые кулачки, сладкий запах пухлых щёчек. Вспомнила, как поцеловала их на прощание, переполняясь нежностью к этому крохотному человечку. Вспомнила, как осторожно Шут держал на руках её дочь. И вновь пожалела, что отказалась принять его кровь.
— Теперь ты казнишь меня? — с вызовом спросила служанка, прервав размышления госпожи.
— Нет. — Королева направилась к двери. — Каждый из нас будет выбирать себе наказание сам.
— Я не понимаю…
— Живи, рабыня, эльфы ведь живут долго-долго, если не вечно, живи и помни, что ты убила единственного человека, который искренне любил тебя, — девочку Стелли. Она действительно верила тебе и не была перед тобой ни в чём виновата.
Королева отправилась на конюшню, велела приготовить коня, а затем вскочила в седло и направилась прямиком на Болота.
Она не была там долгие годы, но отлично помнила дорогу. Каждая мелочь въелась ей в память намертво, словно одна из дорог Лабиринта.
«А может быть, я так и не вышла из Лабиринта, — думала королева. — Что, если из него никто не выходит и Лабиринт длится всю твою жизнь, тянется за тобой, подкидывает ловушки и испытания, выставляет тупики и бежит извилистыми ходами впереди тебя. И выход из него только иллюзия».
Заметив место, где она впервые встретилась с Миром, королева остановила коня и соскочила на землю. Поваленное дерево, у которого они когда-то повстречались, а потом произнесли свою клятву верности, сгнило.
— Очень символично, — прошептала королева, коснувшись поросшего мхом ствола. Оставив коня, она направилась дальше. Болота тоже не были такими прекрасными, как в её воспоминаниях. Осень вовсю хозяйничала здесь. Увяли цветы, яркая зелень пожухла. Тропинка на Болота заросла бурьяном, но королева определила её нахождение каким-то внутренним чутьём, словно в этот раз смотрела не глазами, а сердцем. Ей всё время мерещилась маленькая девочка с золотыми волосами, которая бежала впереди. Бежала к своему лучшему другу.
Королева почувствовала, что задыхается от слёз и горя, вцепившегося ей в горло, точно одна из гончих отца.
— Мир!!! — закричала она отчаянно. — Мир!!!
Но ей ответило только эхо.
Домик стоял всё там же и, казалось, ничуть не изменился. Королева осторожно подошла к нему, поднялась на крыльцо и коснулась пальцами двери. Дверь бесшумно отворилась; чтобы войти, пришлось нагнуться.
Как только она переступила порог, ей показалось, что все звуки разом оборвались, точно обрезанные ножом. Наступила абсолютная тишина. Королева стояла, боясь пошевелиться, насторожённо вслушиваясь в эту тишину. И вдруг услышала голоса и смех:
«Боюсь, что на должности придворного шута, Стелли, тебе придётся потесниться».
«Ничего, я думаю, мы с тобой сработаемся…»
Голоса тут же стихли, чтобы вернуться мелодией, которая мгновенно пропала.
Королева упала на колени, давясь слезами, воспоминания рвали на части её сердце. И от этой боли она завыла, как раненая волчица.
— Мир!!! — завопила она, срывая голос. — Мир!!!
Но тишина не ответила ей.
— Мир!!!
Королева выскочила из домика и бросилась к колодцу, сдвинула тяжёлую крышку, ломая ногти, и замерла. Из глубины на неё смотрели такие знакомые ей девочка и мальчик, затем отражение дрогнуло, и она увидела себя теперешнюю, а рядом Шута. Он улыбнулся ей. Улыбнулся так же, как в тот момент, когда слуги кидали грязь ему в лицо, закапывая живым. Что он шепнул ей тогда?
— Я люблю тебя, королева! — раздалось над Болотами.
Женщина зажала себе уши руками. Ей показалось, что она сходит с ума.
— Я люблю тебя, Стелли, — вновь зазвучал знакомый голос. — Всегда вместе. Только ты…
— Всегда вместе. Только ты… — прошептала королева и сжала в ладони висящее на шнурке кольцо. — Всегда вместе, общая судьба.
Она вдруг поняла, что должна сделать, чтобы навсегда разделить судьбу Мира, похороненного заживо. Королева сделала несколько робких шагов от домика к Болотам. Затем гордо подняла голову и пошла уверенно и скоро. Она не смотрела под ноги, двигалась так же спокойно, как ходила по своему Дворцу. Под золочёным сапожком чавкнула болотная жижа. Но Королева даже не обратила на это внимания. Она шла вперёд, пока Болота не раскрылись под ней и не поглотили её. Так она хоронила заживо себя саму.
«Я хочу, чтобы меня постигла твоя судьба, Мир, я хочу разделить её с тобой, — подумала Королева, и эльфийское кольцо рассыпалось под её пальцами. — Всегда вместе».
В ту же ночь в небо поднялся светящийся шар: он завис в воздухе, соединённый с Болотами прозрачной пуповиной. В шаре застыла, будто в полёте, прекрасная девушка с золотыми волосами. Не живая, не мёртвая. Вечная приманка для тех, чьё сердце отравлено страстью.
Красный заяц смотрел, как меняются Болота, как кровь королевы растворяет в них всё, переделывая саму их суть. И он смеялся, глядя на это:
— Похоже, Болота проглотили то, что не в силах переварить. Знала ли ты, девочка, когда просила связать вас единой судьбой с мальчиком-калекой, что так оно всё и обернётся? Теперь вы оба будете вечно заключены между смертью и жизнью, прекрасные и жестокие приманки для тех, кто посмеет потянуться к вам своим сердцем. Но вы оставили что-то после себя, не так ли? И возможно, когда ваша кровь встретится в одном человеческом сердце, вы сможете всё же обрести долгожданный покой. Кто знает, может ли у этой сказки быть счастливый конец?
