— Мой отец — Хазер. — Девочка вскинула вверх подбородок, отчего начало казаться, что она смотрит на меня с презрением.
Каким же холодным и чужим был этот взгляд.
— Ты дочь Хазера? — Я почувствовал тошноту.
— Это что-то меняет? — Лицо Стелли стало ещё более надменным.
— Нет, — мотнул я головой, — просто я думал…
— Что у дочери Хазера клыки и рога?
— Ну, одни так говорят, — не стал лгать я.
— Правда? — Она хмыкнула. — Думаю, они бы были разочарованы, увидев меня, даже у моего отца нет клыков, и он не зверь.
— Да уж, я бы на роль сына Хазера сгодился куда как лучше.
— Это почему?
— Ну, все бы говорили, что я олицетворение его грехов.
— Вот видишь, как они ошибаются? Толпа не всегда права. Отец говорит, что толпа ничего не стоит без хорошего вожака, который сможет показать ей, в каком направлении думать и двигаться. К тому же мой отец не так ужасен, просто у него много врагов, которые готовы очернить его имя. Ну а что говорят другие?
— Кто другие? — не понял я.
— Ты же сказал, «одни говорят», — значит, есть и другие.
— А… А другие говорят, что ты не его дочь, — ляпнул я, не подумав.
— Что?! — Стелли изменилась в лице — похоже, именно это она меньше всего ожидала услышать.
— Да мало ли что менестрели сочиняют, — попытался оправдаться я.
— Менестрели?
— Они поют балладу о поэте, кусте розы и Хазере.
— Я не слышала.
— Ещё бы, вряд ли найдётся глупец, способный спеть подобное в замке Хазера.
— Я же говорила: мой отец не зверь!
— Стелли, может, Хазер и не казнит сам, но за него это легко сделает палач или маг, который так запросто уничтожил всех жителей Замка Тихой воды.
— Мир! — Девочка резко вскочила, я тоже поднялся. — Сейчас же скажи, что это ложь!
— Нет, это не ложь, Стелли.
Не знаю, что подталкивало меня, но я вдруг ощутил резкое желание говорить правду, даже если она жестока. Я смотрел на девочку снизу вверх и готов был упрямо настаивать на своём.
— Ложь! — Стелли швырнула шкатулку с кольцами в сундук и выбежала из домика.
Я даже не пытался её догнать, это было мне не по силам.
Закрыв сундук, я задвинул его в угол, переоделся, заметив, что Стелли не забыла забрать одежду, и поковылял домой. Всю дорогу я внимательно вглядывался в Болота, боясь увидеть россыпь алых цветов, но всё было спокойно. И только болотный дух наблюдал за мной, спрятавшись за цветущей кочкой. Теперь я был уверен наверняка — встреча с болотником приносит несчастье.
Вернувшись домой, я застал отца за обеденным столом: перед ним стояла чашка чая, а на блюдечке лежал большой кусок пирога.
— Отец, — обрадовался я: сейчас, как никогда, мне хотелось поговорить с ним, почувствовать его любовь и получить утешение.
— Мир, сегодня отличный день: я наконец придумал, как будет выглядеть новая лютня. И ещё чудесная новость: тебе не придётся никогда её настраивать. Представляешь? Сколько менестрели тратят времени и сил на настройку, а тут — никогда! В этом поможет Дэмон…
— Отец, вот уже сколько дней ты не выходишь из мастерской…
— Знаю, знаю. Но я не мог приступить к работе, не создав инструмент на бумаге. Я сделал сотни чертежей и рисунков, но ни один из них не годился. Лютня получалась то уродливой, то слишком утончённой. Всё это не подходит для неё. А экспериментируя, я не могу себе позволить испортить материал, у меня его и так слишком мало. К тому же я впервые создаю инструмент только из одного и к тому же необычного сорта дерева. Мне нельзя промахнуться, Мир. Я себе этого никогда не прощу. Я словно делаю свою первую лютню. Те, что были до этого, не в счёт. Теперь всё другое, всё иначе, всё, что я знал, не имеет значения. Это непривычный материал, необычная форма, и я вынужден буду изготовить лютню очень быстро, чтобы Дэмон обрела голос в кратчайшие сроки.
— У тебя обязательно получится. Я в этом не сомневаюсь. — Дежурные фразы слетели с моего языка легко и непринуждённо, и мне сделалось от этого тошно.
— А что случилось с тобой? Что с твоей одеждой, Мир? — вдруг спросил отец, словно очнувшись.
Я вздохнул. Радовало, что отец наконец заметил меня, но огорчало, что это произошло именно сейчас.
— В Болотах чуть не утонула девочка, я спас её, но при этом вымок сам и пришлось пожертвовать лютней, — поморщившись, сказал я правду — врать отцу мне не хотелось.
— Чья же дочь гуляла на Болотах? Я должен сообщить её отцу, чтобы он лучше приглядывал за девочкой. Одно дело, когда мальчишку носит незнамо где, но девочка…
— Она дочь Хазера, — выпалил я.
— Кого?! — Мне показалось, что отца сейчас хватит сердечный приступ.
— Ты не ослышался. Она дочь Хазера. Ты ещё хочешь сообщить её отцу? — съехидничал я.
— Лучше бы ты дал ей утонуть, — сказал отец жёстко.
— Отец, она не виновата в том, чья дочь, к тому же ты сам знаешь…
— Что она не его дочь? Надеюсь, ты не был настолько глуп, чтобы сказать ей об этом?
— Боюсь, что был, — насупился я.
— И что произошло, когда ты это сделал?
— Она разозлилась и убежала.
— Мир, как ты мог? Сейчас сюда явятся палачи Хазера!
— Не явятся, Стелли не…
— Так ты не просто её спас, случайно проходя мимо, вы знакомы?
— Да, мы знакомы. — Я хотел рассказать отцу о домике на Болотах, но вспомнил нашу клятву и промолчал. Это далось мне нелегко, впервые я утаивал что-то важное от отца.
— И давно вы знакомы?
— Пару дней.
— Ты понимаешь, чем рискуешь?
— Я только сегодня узнал, кто она.
— И?
— И это ничего не меняет.
— Мир!!!
— Отец, она единственный человек, кто не видит во мне урода! — выкрикнул я и испуганно замолчал.
— Я никогда…
— Я знаю, — перебил я его, — но ты мой отец.
— Мир. — Отец протянул ко мне руки, и я спрятался в них, как когда-то в детстве. — Ты не урод.
— Все думают иначе, кроме тебя и Стелли. У меня никогда не было друга… — Мой голос сорвался, я подумал, что Стелли больше не вернётся, потому что я сам всё испортил. И зачем мне понадобилось говорить ей эту глупую правду?
— Прости меня, — вздохнул отец, — я хорошо понимаю, что значит рисковать, несмотря ни на что.
— Ты о Дэмон?
— Да, но не только. Когда-нибудь ты узнаешь главную историю моей жизни. — Голос отца стал совсем тихим, словно он удалялся от меня в ему одному известную даль.
