– Я катался, – сказал Джо. – Боже правый. – Ну ясно: они думали, он их бросил – украл их машину! Он устыдился, что достоин таких подозрений в их глазах. – Ездил в город. В каком ящике? Что?..
Джо узнал его мигом – с легкостью и без удивления, как во сне. В грезах своих Джо странствовал в нем с осени 1939 года. Его спутник, другой его брат пережил войну.
– Что там? – спросил Томми. – Фокус, да?
Джо подошел к гробу. Протянул руку и слегка толкнул. Гроб покосился на дюйм и опять встал на попа.
– Ужас какое тяжелое, – сказала Роза. – Уж не знаю что.
И вот тогда до него дошло: что-то не так. Он прекрасно помнил, до чего легок был ящик с Големом, когда они с Корнблюмом выносили его из дома 26 по Николасгассе, – точно гроб, набитый птицами, точно груда костей. В голове промелькнула страшная мысль: может, там, внутри, с Големом опять прикорнуло чье-то тело. Джо наклонился чуть ближе. Инспекционную панель на петлях, которую они с Корнблюмом смастерили, чтобы обмануть гестапо и пограничников, кто-то запер навесным замком.
– Ты почему его нюхаешь? – спросила Роза.
– Там что, еда? – спросил Томми.
Лучше бы не говорить им, что там. Увидев, как Джо откликнулся на появление ящика, они, конечно, от любопытства уже почти обезумели и, естественно, рассчитывают, что он не только расскажет, но сию же минуту покажет. А вот это лишнее. Ящик тот же, сомнений нет, но загадочно отяжелевшее содержимое… там может быть что угодно. В том числе очень-очень плохое.
– Томми сказал грузчику, что в ящике твои цепи, – сообщила Роза.
Джо подыскивал наискучнейшее вещество или предмет, который можно правдоподобно запихать в ящик. Может, старые школьные контрольные работы? Потом до него дошло, что цепи – это не так уж интересно.
– Именно, – сказал он. – Ты, наверное, ясновидишь.
– Там, по правде, твои цепи?
– Просто груда железа.
– Ух ты! А можно открыть? – сказал Томми. – Я ужасно хочу посмотреть.
Джо и Роза отправились в гараж искать инструменты Сэмми. Томми увязался было следом, но Роза сказала:
– Побудь здесь.
Инструменты они нашли сразу, но Роза загородила Джо дорогу в дом:
– Что в ящике?
– Ты не веришь, что цепи? – Он и сам знал, что врать умеет так себе.
– Зачем тебе нюхать цепи?
– Я не знаю, что там, – сказал Джо. – Но не то, что было раньше.
– А что там было раньше?
– Раньше там был пражский Голем.
Чтобы Роза не нашлась с ответом – это редкий случай, надо постараться. Сейчас она молча шагнула вбок, глядя на Джо снизу вверх, пропуская его. Но он не пошел в дом – не сразу.
– Дай я тебя спрошу, – сказал он. – У тебя есть миллион долларов – ты бы отдала его Сэмми, чтобы он купил «Империю комиксов»?
– Без Эскаписта?
– Видимо, так должно быть.
Роза поразмыслила с минуту, и Джо видел, как за это время она успела потратить деньги дюжиной разных способов. Наконец она покачала головой.
– Не знаю, – ответила она таким тоном, будто ей больно это признавать. – Эскапист был, в общем, ярчайшим самоцветом в короне.
– Вот и я об этом думаю.
– Почему ты об этом думаешь?
Он не ответил. Отнес инструменты в гостиную и с помощью Розы и Томми уложил гроб на пол. Поднял навесной замок, взвесил, дважды стукнул по нему пальцем. Отмычки, подарок Корнблюма, – до сего дня единственный оставшийся реликт тех времен – лежали в чемодане. Довольно дешевый замок – Джо, несомненно, откроет без особого труда. Он уронил замок на петле и достал ломик. Тут его впервые посетил вопрос, как же Голем его отыскал. Появление Голема в гостиной дома на Лонг-Айленде поначалу казалось таинственно неизбежным, будто Голем всю дорогу знал, что пятнадцать лет следует за Джо по пятам, и наконец-то его нагнал. Джо почитал наклейки на ящике – выяснилось, что Голем пересек океан всего несколько недель назад. Откуда он знал, где искать? Чего он ждал? Кто следил за перемещениями Джо?
Он обошел гроб и вогнал зубья ломика в щель под крышкой, прямо под головкой гвоздя. Гвоздь заныл, раздался щелчок, будто сустав вылетел, и крышка распахнулась целиком, словно ее толкнули изнутри. Воздух пропитался пьянящим зеленым ароматом глины и речного ила, летним запахом, что полнился давней нежностью и сожалением.
– Земля, – сказал Томми, в испуге глянув на мать.
– Джо, – сказала Роза, – это… это же не прах.
Дюймов семь от края пусты, а остальное – мелкий порошок, сизый и переливчатый, в котором Джо, вспомнив детские вылазки, мигом узнал илистое дно Влтавы. Он тысячу раз соскребал эту грязь с туфель и смахивал с брюк. Гипотеза тех, кто боялся, что Голем распадется вдали от берегов реки, которая его породила, оказалась верна.
Роза подошла и встала на колени рядом с Джо. Рукой обняла его за плечи.
– Джо? – сказала она.
Притянула его ближе, и он разрешил себе привалиться к ней. Просто разрешил себе, и она его подхватила.
– Джо, – после паузы сказала она, – ты думаешь купить «Империю комиксов»? У тебя есть миллион долларов?
Джо кивнул:
– И ящик земли.
– Земли из Чехословакии? – спросил Томми. – А можно потрогать?
Джо опять кивнул. Томми потрогал землю кончиком пальца, как холодную воду в ванне, и запустил в нее руку по самое запястье.
– Мягкая, – сказал он. – Приятно.
И он рукой принялся бороздить эту землю, будто что-то нащупывая. Очевидно, он пока не готов был отступиться от этого ящика с фокусами.
– Там больше ничего не будет, – сказал Джо. – Прости, Том.
Странно, подумал Джо, что теперь, когда Голем рассыпался, ящик настолько тяжелее. Может, туда подложили землю – лишнюю землю? Да нет, вряд ли. А потом он вспомнил, как Корнблюм в ту ночь процитировал некую парадоксальную мудрость про големов на иврите: мол, вес Голему придает его противоестественная душа; освободившись от души, глиняный Голем легок как воздух.
– Уй-я, – сказал Томми. – Эй.
Лоб его наморщился: он что-то нашел. Может, на дно ящика осела одежда гиганта.
Томми выудил испятнанный бумажный прямоугольничек – на одной стороне что-то напечатано. Джо такое где-то уже видел.
– «Эмиль Кавалер, – прочел Томми. – Эндикро… эндокрино…»
– Моего отца, – сказал Джо.
Он забрал у Томми старую отцовскую визитку, вспомнил этот паучий шрифт и исчезнувший телефонный узел. Должно быть, визитка давным-давно таилась в нагрудном кармане гигантского костюма Алоиса Хоры. Джо взял горсть перламутрового ила, вгляделся, просеял сквозь пальцы, гадая, в какой миг душа вновь вошла в тело Голема; или, может, в этой земле кроется не одна заблудшая душа, и потому эта земля так тяжела.
