– Он оставил бы записку, – сказал он, когда она позвонила ему в контору. – Если бы он да. Ну, уехал.
– В прошлый раз никакой записки не было, – заметила Роза.
– Я, честное слово, очень сомневаюсь, что он бы спер нашу машину.
А теперь все вещи Джо здесь, а его самого нет. Он как будто показал им трюк подмены, старую добрую шанжировку.
– Придется, видимо, запихивать все это в гараж, – сказала Роза.
Крепкий маленький грузчик покатил ящик по дорожке к парадной двери – отдувался, кривился и едва не подавил фиалки. Перед крыльцом наклонил тележку вперед. Ящик задрожал, поразмыслил, не перекувырнуться ли, но затем, содрогнувшись, встал на попа.
– Весит тонну, – сообщил грузчик, сгибая и разгибая пальцы, будто они затекли. – Что там – кирпичи?
– Скорее всего, железные цепи, – авторитетно объявил Томми. – И всякие навесные замки.
Грузчик кивнул:
– Ящик железных цепей. Логично. Приятно познакомиться. – Он вытер руку о перед комбинезона и протянул Розе. – Эл Ходд.
– И вы правда холостой? – спросила Роза.
– Название фирмы, – ответил Эл Ходд с искренним сожалением, – немножко устарело. – Он полез в задний карман и извлек ворох накладных и копирок, затем из нагрудного кармана добыл ручку и снял колпачок. – Мне тут понадобится ваш автограф.
– А разве не надо все проверять, когда вы будете вносить? – спросила Роза. – Мы так делали, когда переезжали сюда из Бруклина.
– Валяйте, проверяйте, если охота, – сказал он, кивнув на ящик, и вручил бумаги Розе. – Сегодня у меня для вас больше ничего нет.
Роза поглядела в накладную и обнаружила, что там и впрямь список из одного предмета, очень точно описанного как «деревянный ящик». Она полистала другие бумаги – оказалось, просто копии первого листа.
– А остальное где?
– Ничего не знаю, – сказал Ходд. – Может, вы осведомлены лучше меня.
– Мы ждали из города сто с лишним ящиков. Из Эмпайр-стейт-билдинг. Джо – мистер Кавалер – вчера днем договаривался о доставке.
– Это не из Эмпайр-стейт-билдинг, мэм. Это я утром забрал на Пенсильванском вокзале.
– На Пенсильванском вокзале? Так, минутку. – Она опять принялась перебирать бумаги и копирки. – Это от кого?
Имя грузоотправителя было не очень-то разборчиво, но вроде бы начиналось с «К». Обратный адрес, однако, – почтамт Галифакса, Новая Шотландия. Может, странствуя, Джо забрался в такую даль и оставил там ящик бог знает с чем.
– Новая Шотландия, – сказала Роза. – С кем он знаком в Новой Шотландии?
– И откуда они знают, что он здесь? – спросил Томми.
Очень хороший вопрос. Только полиция и немногочисленные сотрудники «Фараона» знали, что Джо живет у Клеев.
Роза расписалась за ящик, Эл Ходд принялся заталкивать и заманивать его в гостиную, а там Роза и Томми помогли ему спихнуть ящик с тележки на ковролин.
– Ящик с цепями, – повторил Ходд; его ладонь в Розиной руке была шершава и суха. – Святые угодники.
Когда он уехал – захлопнул фургон и запетлял своим похоронным маршрутом назад в город, – Роза и Томми в гостиной воззрились на деревянный ящик. На добрых два фута выше Розы и почти вдвое шире. Из цельной сосновой древесины, узловатой и нелакированной, разве что истертой в странствиях, темно-желтой и пятнистой, как звериный клык. Было как-то понятно, что ящик одолел долгий путь, что с ним дурно обращались, его трепали стихии, на него проливалось нечто постыдное. Он, наверное, служил столом, кроватью, баррикадой. На нем были черные отметины, углы и края опушились занозами. А если и это не убеждало наблюдателя в том, что ящик много путешествовал, имелось еще невероятное изобилие ярлыков: таможенных штемпелей и наклеек морских грузовых перевозок, отметок о карантине, квитанций о получении, весовых сертификатов. Местами они покрывали ящик в несколько слоев, перемешивая топонимы, и цвета, и почерки. Розе это все напоминало кубистский коллаж, Курта Швиттерса. Очевидно, что Галифакс – не первое место отправления. Роза и Томми принялись распутывать историю ящика, отдирали слои печатей и наклеек, поначалу робко, затем смелее, и, пятясь, попали из Галифакса в Хельсинки, оттуда в Мурманск, затем в Клайпеду, в Ленинград, опять в Клайпеду, в Вильнюс; когда кончиком кухонного ножа был отколупан особо упрямый карбункул клейкой бумаги примерно в центре вроде бы крышки, местом отправления оказалась…
– Прага, – сказала Роза. – Ну ты подумай.
– Он дома, – сказал Томми, и Роза поняла, о чем речь, только услышав, как на дорожке урчит «студебекер».
16
В то утро Джо ушел из дому очень рано.
Накануне, пожелав Розе и Сэмми доброй ночи, спустя много часов после того, как они оба удалились спать, он долго-долго лежал на диване в гостиной, где его терзали раздумья, а временами – хихиканье туалетного бачка дальше по коридору. Джо уговорился о ежемесячном списании средств на оплату аренды конторы «Невидимых кремов Корнблюма» и давным-давно не дозволял себе вникать, сколько всего денег у него на счете. Разнообразие грандиозных и безыскусных замыслов, которые он некогда намеревался финансировать, зашкаливало – был период, когда в фантазиях он швырялся деньгами направо и налево, – а после войны деньги виделись ему долгом, который он взял и не в силах вернуть. Он строил разорительные планы: дом для родных в Ривердейле или Уэстчестере, квартира старому учителю Бернарду Корнблюму в красивом доме в Верхнем Уэст-Сайде. В воображении Джо нанял матери кухарку, купил шубу, предоставил досуг, чтоб можно было писать, а клиентов, если неохота, принимать поменьше. Кабинет у матери был в большом тюдоровском доме с эркером и толстенными балками, и она выкрасила этот кабинет белым, потому что не выносила сумрачных комнат. Там было светло и пусто, и лежали коврики навахо, и стояли кактусы в горшках. Деду причитался целый гардероб костюмов, собака, проигрыватель «Панамуза», как у Сэмми. Дед сидел в оранжерее с тремя пожилыми друзьями и пел песни Вебера под аккомпанемент их флейт. Томашу Джо организовал уроки верховой езды, фехтования, экскурсии в Большой каньон, купил велосипед, набор энциклопедий и – ах, голубая мечта, что рекламировалась на страницах комиксов, – пневматическую винтовку: пусть Томаш стреляет по воронам, или по суркам, или (что вероятнее, если учесть его нежную натуру) по жестяным банкам, когда в выходные они станут ездить в купленный Джо загородный дом в о́круге Патнам.
От этих планов он смущался едва ли не меньше, чем печалился. Но если по правде, лежа вот так и куря в одних трусах, даже больше, чем от руин дурацких грез, он мучился оттого, что и сейчас, в недрах таинственной мануфактуры по производству глупостей, отчасти синонимичной его сердцу, грезы эти экипирвались, готовясь выкатить новейшую линейку химер. Он не мог перестать сочинять идеи – дизайны костюмов и задников, имена персонажей, сюжетные линии – для серии комиксов по мотивам еврейской Агады и фольклора; как будто они таились в голове всю дорогу, только и ждали, когда Сэмми их подтолкнет, и теперь в восхитительном беспорядке сыпались наружу. Идея на $ 974 000, что неуклонно копились в «Ист-Сайдском актерском кредитном союзе», – вновь пустить в плавание вернувшихся в строй Кавалера & Клея – разволновала Джо так, что крутило живот. Нет, «волнение» – не честное слово. Возбуждение – так будет честнее.
