– Спасибо, вы свободны.
Егорыч проводил Тасю ошалелым взглядом.
«Ха, а уж не влюбился ли он в эту серую мышь? – подумала Маргарита. – Вот смех! Да еще с первого взгляда! Вон, Говоров окликает его, а тот и не слышит, вслед Таське пялится! А что, чем плохая пара – кухарка и шофер? Вроде как свинарка и пастух!»
Маргарита едва сдержала хохот.
– Егорыч! – снова позвал Говоров.
Водитель растерянно оглянулся.
– Ты как, с дороги не устал? А то мне в город надо, – сказал Говоров.
– Э-э… – протянул Егорыч – и наконец очнулся: – Так считайте, я уже в машине, Михаил Иванович!
И ринулся в дверь.
– Ага, – одобрительно отозвался Говоров. – Все правильно понял.
– А я вот не поняла! – Маргарита встала в дверях, загораживая мужу путь. – Куда это ты на ночь глядя?
– Производственная необходимость, – пожал плечами Михаил. – Кстати, в Суворовское я позвонил, у Коти все в порядке.
Маргарита радостно улыбнулась. И все же ей было сейчас мало даже известия о сыне.
Говоров положил ей руку на плечо, смотрит в глаза… Сейчас обнимет наконец!
– Ну… – неопределенно промямлил муж, и Маргарита поняла, что он всего-навсего хочет сдвинуть ее с дороги.
Снова как стул!
Но она не сдавалась:
– А поцеловать?
Михаил легонько коснулся ее шелковой щеки.
Ну и что?! Покойников и то горячей целуют!
Маргарита отошла.
Конечно, мужу было неловко. Уже вышел было, но вернулся, промямлил:
– Да… Платье действительно хорошее… – и ринулся прочь.
– Спасибо! – крикнула Маргарита. И пробурчала себе под нос: – Еле выпросила!
Настроение было – хоть на помойку его неси вместе с новым платьем!
Да и шляпу туда же!
* * *
«Победа» пробиралась к городу по темной дороге. Говоров на заднем сиденье отводил душу. Та самая мятая-битая фронтовая фляжка по-прежнему была ему верным товарищем. Правда, спирт в ней давно сменился коньяком, да какая разница? Главное, что помогает, – особенно в такие деньки, как эти. Сердце так и скачет: и счастлив, что Тася рядом, и обижен, что отталкивает его, а жену жалко, и смотреть на нее тошно, и себя жаль, так запутавшегося… И неловко перед Егорычем, чертовски неловко!
А он молчит, только глазами в зеркало заднего вида зыркает, но вот сейчас как бросит гранату в своего товарища подполковника! И будет прав, между прочим. Совершенно прав…
– Не спрашивай ни о чем, – буркнул Говоров, сделав очередной глоток. – И не смотри так! Ты – могила, понял?
– Да тут можете не беспокоиться, товарищ подполковник! – мрачно пообещал Егорыч. – Я и так молчал как могила, никому ни гугу, даже вам… Ну, про это… Ну, как Таську на вокзале встретил… Не удержался, ну, про Лильку всю правду-матку ей и выложил.
Говоров громко вздохнул.
– Нет, – оправдывался Егорыч, – вам-то я хотел рассказать, предупредить – даже вон, это, телефон междугородний нашел. Ну, телефон-то нашел…
Он засопел, пожал плечами.
– Все ясно, Егорыч, – невесело хмыкнул Говоров, – так и скажи: струхнул, да, гвардии старшина?
– Точно, – сокрушенно согласился Егорыч, – струхнул маленько. Ну, не в свое дело я влез. Тут у вас жена, должность, положение…
Егорыч покосился в зеркальце и увидел, что Говоров опять глотает из фляжки.
Эх, вот же зацепила жизнь товарища политрука! Вот же зацепила!
– … а там – Таська, – уныло продолжил он. – Фронтовая любовь… Ох, ну и каша заварилась из-за моего длинного языка!
Говоров только хмыкнул. Он не скажет Егорычу, что и проклинает его, и благодарит.
– Что ж теперь будет, а? – с тревогой спросил водитель.
– Расхлебывать будем, Егорыч! – И Говоров закрыл опустевшую фляжку.
* * *
«Помяни о черте, а он уж тут!» – невольно подумал Дементий Шульгин, когда в его кабинете внезапно появился Михаил Говоров. Целый день собирался Шульгин позвонить другу и выяснить, что за чушь насчет поварихи несла тут Маргарита, но не было ни минуты свободного времени, да и хотелось, чтобы секретарь ушла уже домой, не взяла трубку невзначай и их разговора не услышала. И вот только остался один и положил руку на телефон, как входит Михаил.
Хотя нет, не входит! Вваливается… И веселенький такой!
– По ночам надо спать, товарищ первый секретарь, а не разбазаривать казенное электричество! Это грубая политическая ошибка!
Язык у Говорова заплетался.
– Ёшкин кот… – пробормотал Шульгин, потянув носом – Ты что, пьян?
Хотя что тут спрашивать, вон, пары парят!
– Будешь? – Говоров поболтал фляжкой, боезапас которой успел уж пополнить, отправив Егорыча в магазин.
Тот хоть и хмурился, а не перечил… понимающий человек! И Шульгин хмурится, но берет фляжку. Тоже понимающий человек!
– Ну Миха, ну, красавец! – покачал головой Шульгин. – За что пьем?
– За женщин! – провозгласил Говоров.
Шульгин вздохнул.
– Ну, за женщин – это святое.
Говоров хрипло хохотнул. Ну, Дементий как скажет, так словно печать приложит!
Тем временем Шульгин глотнул, передал фляжку Михаилу, глянул выжидательно, отлично понимая, что тот пришел не только выпить с другом.
Говоров швырнул на стул шляпу:
– У меня к тебе один конкретный вопрос.
– Ну? – прищурился Шульгин.
Михаил снова глотнул – такое ощущение, набирался храбрости.
Преувеличенно долго завинчивал пробку…
Шульгин насторожился.
И не зря!
– А что, если я разведусь с женой? – выпалил Говоров.
Шульгин откинулся на спинку кресла, словно друг и впрямь в него выстрелил!
С трудом, морщась от боли, поднялся:
– Зараза… у меня даже ногу свело от таких слов! – И вызверился от всей души: – У тебя что, чердак съехал? Или правда нашел себе бабу на стороне? Ритка прямо как в воду глядела!
Говоров глянул изумленно:
– Маргарита?!
– Маргарита! – передразнил Шульгин. – Такой допрос мне тут устроила!
– А ты меньше ее слушай! – пренебрежительно хмыкнул Говоров.
– Меньше слушай? – прошипел Шульгин. – Нет, это ты послушай! Есть мнение – поставить тебя вторым секретарем горкома! И обком одобрил твою кандидатуру!
– Ого, – тупо выдавил Говоров.
