– Угу! Йоганн, бедняга, от волнения талиг забыл.
– Бывает… Ариго, как ты слышал, нужен мне здесь… Так что пусть твой Придд… сам соображает, если что… А этих «есличтов» сегодня до безобразия много, и меньше… не станет.
2
Восемь орудий – это много! В сотню раз больше шестнадцати, с которыми возится Алва, и двух с лишним десятков зальмеровских. Зеппа бы сюда, да не одного, а с его канонирами… А море и пару «ведьм» в придачу не хочешь? Кто есть под рукой, с теми и стреляй, а есть рейтары, спасибо хоть старательные.
Бравые вернегеродцы пушки вблизи, конечно, видели не в первый раз, но вот орудовать банниками, пальниками, пробойниками и прочими мудреными штуковинами, причем орудовать быстро и умело – увы… Мало того, необходимые при стрельбе инструменты валялись по всей батарее, брошенные предыдущими владельцами где и как попало. Пришлось их еще и собирать, с ходу определяя, что годится в дело, а что уже нет. А потом расставлять людей, распределять обязанности, показывать, как, кому и чем пользоваться… Руппи показывал, очередной раз убеждаясь, что командовать и делать своими руками отнюдь не одно и то же. На «Ноордкроне» он под присмотром артиллерийских офицеров и, спасибо ему за науку, Ледяного, банил, заряжал, наводил корабельные орудия, но лишь для того, чтоб со временем стать приличным адмиралом, а не паркетной бездарью. Голова запомнила, руки – не успели.
Да, при необходимости наследник Фельсенбургов вполне мог принять батарею с приличной орудийной прислугой, а принял со спешенными конниками. Результат был неутешителен. Там, где опытные, пусть и скверные люди, либо бегавшие сейчас незнамо где, либо сваленные на склоне в кучу, обошлись бы двумя-тремя движениями и несколькими секундами, славные, но ни Змея не знающие вернегеродцы возились не меньше минуты. Спасибо, никто в спешке не уронил себе ядро на ногу и не подпалил порох, и все-таки они зарядили! Сперва одну, а потом и семь остальных пушек.
Как-то прознавший об этом Ворон, страдавший со своей частью батареи, где и орудий было больше, и, соответственно, людей, тут же примчался рысью и принялся помогать.
– Все просто, – весело объяснял он, – пушки те же лошади. Кормить, чистить, не загонять без необходимости, ну и направлять, куда надо… Руппи, давай сюда! Смотри!
По командам как-то навели, причем быстро, и дали-таки первый залп. Алва сощурился на получивших подарочек эйнрехтских мушкетеров, кивнул и, бросив: «Заряжайте», убежал к «своим» пушкам, там тоже загрохотало.
– Надо же, – хмыкнул остроносый рейтар, хватая банник. – Те же кони… Ну так я тебя сейчас почищу!
– И покормлю! – подхватил сосед у зарядного ящика. – Ах ты ж, буланая!
– Эй, – завопили у четвертой пушки, – Фриц, Окунь, чего возитесь?! Овса нам…
– Сеном обойдетесь…
Минут пять внезапно веселой суеты и готово – зарядили! Алва вернулся, чуток поправил наводку, хлопнул по плечу и пропал уже надолго. Ничего, обошлись!
Руппи крутился между лафетами, подгоняя, ободряя, проверяя наводку заряженных орудий и, едва ли не самое главное, – командуя «огонь». Залп за залпом. Получалось так себе, между выстрелами репа созреет, ну да что ж поделать… Зато с каждым разом выходит все быстрее, считать некогда, но точно быстрее! Понять бы еще, сколько толку от их стрельбы.
– Господин полковник!
– К Леворукому!
– Господин полковник, тут эта…
– Мелочь рыжая!
– Огонь! – толку-то сейчас от «Забияк». – Заряжайте!
Теперь можно и оглянуться. И не поверить своим глазам, а потом поверить, зато потерять дар речи, потому что на батарее объявилась та самая каданская двадцатка, что Ворон за какими-то кошками оставил Зальмеру. И если от самих «забияк» толку на батарее не было, то от такого же количества артиллеристов… Даже Быка Бони прихватили, бедная чья-то лошадь!
Слегка очумевшие после броска за спинами у лихих «оранжевых» пушкари таращились на господина командующего, куда-то девшего не только фельдмаршальский плащ, но и мундир. Господин командующий ухмылялся, как никогда прежде напоминая Вальдеса.
– Вы, восьмеро! – рука в изодранной щегольской перчатке указывает на Бони и резко машет влево. – Поступаете под начало Руперта… полковника Фельсенбурга. Будете помогать своему Зальмеру отсюда. Остальные – со мной!
3
Взгляд как-то сам собой выхватил среди офицерских лошадей знакомого жеребца. Кан! Значит, младший уже здесь, и от хорошей жизни его б не вызвали! Расспрашивать торчащих у коновязи порученцев Ариго не стал, сразу бросился наверх и тут же поскользнулся. Пришлось сбавить аллюр, не хватало, чтоб и второй командующий разбил башку, причем без посторонней помощи. И вообще, генерал, извольте успокоиться! Савиньяк, если он в сознании, чувствует то же, что ты сам на Печальном Языке, значит, кудахтанье нужно затолкать подальше, не курица, и говорить исключительно о деле.
– Господин генерал, – надутый капитан из внутреннего оцепления отдает честь, – командующий о вас неоднократно справлялся.
– Я понял! – фыркнул Ариго и немедленно поскользнулся второй раз. Ничего… Вроде у гоганов поскользнуться, но не упасть – хорошая примета. Протоптанная в неглубоком снегу тропинка петляет, рядом, чуть ли не подпрыгивая, пытается пристроиться Дубовый Хорст.
– Вы от маршала?
– Нет, но я только что осмотрел…
– Позже! Если срочно – к Хеллингену… – Еще какие-то свитские, из-за них выскакивает малыш Арно и, очертя голову, несется навстречу. Физиономия не из радостных, но клейма беды на ней нет.
– Арно!
Остановился, как на стенку налетел, заморгал и вдруг – улыбка. Во весь рот.
– Жив и помирать не собирается… Ох ты ж кля… Мой генерал, прошу простить вольность обращения. Вас не было, и я получил срочный приказ касательно нашего корпуса…
– Заткнись и докладывай!
Прозвучало по-идиотски, но малыш понял правильно.
– Эмиль лежит, по спине здорово получил. Бесноватый подстрелил коня…
– Здесь?!
– Мерзавец наврал, что он от Бруно, Сэц-Пуэн больше знает. Разрешите…
– Беги! Валентину передай, если что срочное, думать самим и сразу действовать. Только Карсфорна уведомить не забудьте. Все, удачи!
– Спасибо!
Придд столько раз уже не сплоховал, и сегодня не должен. Хуже, если ты сам, ошалев, забыл сказать Гэвину что-то важное. Да нет, вроде бы ничего такого, о чем Карсфорн не знает или не догадается.
Палатка стоит на дальнем склоне, приходится переваливать гребень, а видно отсюда не хуже, чем с прежнего наблюдательного пункта. Вот и знакомая «туча» горной пехоты против левого фланга. Все-таки будет Гетц там наступать, точно будет!
– Мой генерал… Наконец-то!
