– Бредит? И давно? – Белая сама не заметила, как отперла замок и впустила незнакомцев. – Ангина? Горло смотрели? Кашель есть? А что с ногой? Сепсис?
Двое вошли в прихожую. Парень казался ужасно подозрительным и пугал ее, но девушка говорила, непритворно волнуясь.
– Он в больнице. Ногу поранил позавчера, поцарапал чем-то, я вроде промыла, обработала, но там все равно краснота, рана была неглубокая, но грязная, а мы пришли поздно, в темноте сложно было разглядеть хорошо. Боже, у вас есть свет! – Каланча только сейчас осознала, что в прихожей светло.
Ей сразу понравилась эта растрепанная, в растянутом свитере медсестра, ее добрые зеленые глаза, морщинка, прорезающая лоб в тот момент, когда она серьезно и быстро задает медицинские вопросы. Отродье же неприкрыто пялился на хозяйку квартиры: ни разу не встречал таких внимательных и красивых глаз, такой милой девушки.
– Вы должны поехать с нами, он же в больнице один.
– Один? – Белая ужаснулась, представив больного ребенка одного в темной пустой больнице.
– Не совсем, с Гиком, это сисадмин такой. Он, собственно, и рассказал нам про вас.
– Но это, етить, совсем ненадежный тип, я бы ему не доверял. Вы бы и правда быстрее с нами поехали, а то этот Очкарик совсем того, – Отродью отчаянно хотелось понравится девушке, кем бы она ни была.
– Но я не могу, у меня Малыш. Он спит, и он очень болен. Я не могу оставить его здесь одного, а среди ночи не буду его будить.
В спальне послышалось кряхтение, Белая обмерла – разбудили-таки!
– Я уже проснулся, Белая, кто там?
– Так это вы – Белая Ворона? Я много слышала о вас, – девушка неожиданно расплылась в улыбке.
Белая зашла в спальню, Малыш заморгал от появившейся полоски света. Она присела к нему на кровать.
– Это люди, они пришли за помощью. Одному мальчику плохо, он заболел, и ему нужна помощь. Они просят меня поехать с ними, но я не хочу оставлять тебя здесь одного, – ей очень хочется уложить его обратно, выгнать незваных гостей, но тот, другой ребенок, о котором они говорят, в бреду, и он не выходит у нее из головы.
– Не надо оставлять меня здесь. Просто возьми меня с собой, ну пожалуйста. Мы должны помочь этому больному мальчику. Ты же спасешь его, как спасла меня?
– Мы можем его взять, – Каланча подала голос, – у нас машина.
Белую рассердило, что незнакомка вмешалась в их с Малышом разговор. Она задумалась.
– Ну же, Белая, мы не сможем отказать им и просто лечь спать. Мы посмотрим, что там с мальчиком, ты его вылечишь, и мы вернемся досыпать дальше, – в полутьме его глаза сверкали с таким воодушевлением, как будто его ждало увлекательное приключение.
– Хорошо, давай я тебя одену.
– Я сначала в туалет! – Малыш выскочил в коридор прямо из постели в чем был: трусы да майка, радостно крикнул «здрасьте» и помчался в открытую уборную.
Натягивая в темноте джинсы, она услышала голос неприятного придурка в прихожей: «Етить, да пацан-то – безрукий урод!»
– Тише! – только и успела воскликнуть девушка в черном. – Нельзя называть людей уродами. Что ж это такое!
– Я не урод. Просто я таким родился, у меня еще и сердце с другой стороны, и с легкими беда. Мне сказали, что я не выживу, привели «усыплять», но Белая меня спасла, – Малыш, весело журча, выдал незнакомцам часть своей биографии и анамнеза.
– А еще у него бывают страшные спазмы, которые нужно срочно купировать, и в любой момент он может начать задыхаться, – сообщила им Белая, хмурясь и автоматически складывая в сумку шприц и ампулы.
Малыш жизнерадостно прошлепал обратно, она быстро натянула на него штаны, носки и его любимый свитер, фиолетовый, с изумрудными ромбиками. Незнакомцы потрясенно молчали. В полной тишине они спустились к машине.
* * *
Гику снова снилась та девушка. В этот раз он понял, кого она ему напоминала – ту самую медсестру. Улыбкой, наверное, или исходящим от нее ощущением безопасности и тепла. Почему-то она снова повторяла с неизменной улыбкой: «Не подходи сюда, здесь опасно, не подходи». Говорила тихо, вкрадчиво, будто с малышом. Сквозь морок сна он вдруг отчетливо услышал шум подъезжающей машины и чуть позже – топот чьих-то ног. Он помотал головой, открыл глаза: черт, ему же сказали следить за мальчишкой!
Он в секунду оказался возле кушетки: парень был горячим, но, слава богу, дышал! Пока он мочил полотенце, в сестринскую вошли трое и другой ребенок, еще меньше, чем этот.
– Как он? – метнулась к больному высокая в черном. – Бредил? Просил пить? Ты его обтирал?
Медсестра сразу подошла к раковине, стала деловито и серьезно мыть руки. Гик почему-то заулыбался, увидев Белую, но сделал серьезное лицо.
– Пить больной не просил, но, по-моему, он все равно очень горячий.
Та была сосредоточена и как будто немного сердита:
– Здесь нас слишком много. Мальчики, я попрошу вас пока выйти, можно сделать мне и девушке чай или кофе, если есть.
– Ты понял, это и тебя касается, – огрызнулся Отродье, заметив, как Гик завис в раздумье. – И тебя, судя по всему. Ты же у нас мальчик или как? – вполне дружелюбно обратился он к Малышу.
– Нам его взять с собой?
– Белая, я никогда еще не видел такой темной больницы, можно я с ними пойду?
– Иди, только аккуратно там, смотрите за ним, – Белая строго зыркнула на Отродье, и обе девушки наклонились над бедным Очкариком.
Малышу страшно нравились темные коридоры больницы. Они сильно отличались от знакомых ему пространств, залитых бездушным холодным цветом. Темнота, которой он так боялся дома, здесь делала его сильным, невидимым для врачей и процедур, а может, для самой смерти. Когда они добрались до ординаторской, он не захотел заходить.
– А можно я еще тут пройдусь, пока вы готовите чай? Можно?
– Я с тобой, давай вместе прошвырнемся, посмотрим, чего и как. – Отродью не очень хотелось оставаться в комнате с этим придурочным Гиком. А осмотреть, что тут есть, не мешало бы. Может, им с Хулиганом стоит сюда переселиться в случае чего, все-таки электричество есть. Надо разведать и за пацаном заодно присмотреть, уж больно бойкий он для безрукого. Отродье представил, как ему стремно было бы жить без рук. Вот как он в туалет ходит, например, – девица ему штаны снимает?
Фонарик выхватывал из темноты двери, некоторые были открыты. Отродье деловито заглядывал внутрь, присвистывал, считая кровати и подмечая, где есть холодильники. В туалете была вода, кое-где – медицинское оборудование, шкафы – короче, ничего интересного. Малыш шел тихо и завороженно. Лишь возле одной комнаты он остановился, печально и тихо сказал:
– А это моя палата. Я тут лежал, долго, готовился умирать, пока меня Белая не забрала домой.
– Клевая девчонка, по всему видать, твоя Белая. И лечить умеет, это нам на руку, вдруг чего. Да и эта, высоченная, которая в черном, тоже нормальная. За детей вот переживает.
