— Арджана, — шепот дипломата раздался совсем рядом.
Иррилий ехал и при этом смотрел куда-то вперед. Его губы почти не шевелились, пока он говорил:
— В этой стране не привыкли видеть женщин-воинов. Не удивляйтесь, если на вас станут обращать пристальное внимание. Здесь женщины сидят дома и хранят очаг для своего мужчины. В Игенборге предпочитают не вмешиваться в чужие традиции, но при этом очень не любят, если начинают осуждать их законы. Потому… сдерживайтесь.
И тут же отъехал в сторону, не давая Риграссу повода заподозрить нас в чем-то. Капитан как раз повернулся ко мне. Но дипломат уже беседовал о чем-то с Адарантом. А я сидела, едва ли не дымясь от возмущения. То есть мне сейчас намекнули не бить никому морду, если обзовут слабой женщиной и скажут, что мое место у очага?
Нарры вас за ногу!
* * *
К Игенборгу мы подъехали уже в сумерках. Перед въездом в город вышла небольшая заминка. К Адаранту подъехал командир игенборгцев и что-то начал ему втолковывать. Смотрели почему-то в сторону Аррши и меня. После недолгого совещания игенборгец дал указания своим людям, и ко мне подъехал воин с янтарными глазами. Протянул кусок ткани.
— Покройте корфой голову и скройте лицо. В Игенборге не принято женщинам ходить с непокрытой головой.
Голос был приятный, но вот мне совсем не понравились властные нотки.
— Я не женщина, я — воин императорских войск, — возразила в ответ, косясь на ткань, в протянутой руке и обратив внимание на аристократические длинные пальцы. Смуглая кожа с приятным оливковым оттенком, на указательном пальце след от кольца, как будто он недавно его снял.
— В городе с открытым лицом ходят лишь женщины, открытые для свободных отношений. Гетеры любви, — пояснил он, видя мой взгляд. — Мне кажется, вам бы не хотелось, чтобы вас приняли за одну из них.
— А почему вы скрываете лица? — не сдержала я любопытства. А заодно тянула время, не зная, как поступить. Кутаться в ткань считала ниже своего достоинства, но и нарываться на неприятности в чужом городе не хотелось. Ведь нельзя будет уже сказать, что не знала или не предупреждали.
— В бою мы все равны перед богом. И неприятелю трудно разобраться, кто главный, если внешне нет никаких отличий, — лукаво ответил игенборгец, а я задумалась, кем на самом деле он является. Слишком свободно и вольно ведет себя для обычного воина. И свои называли его «гадир». Иррилий мне потом сказал, что в переводе это глава, ведущий. Но воины подчиняются другому, и для себя я сделала вывод, что он, наверное, как Риграсс по званию — капитан.
Бросила быстрый взгляд на Арршу, но та с высокомерным видом отказалась от корфы. Конечно, ей-то что, она не против поразвлечься.
— Что у вас? — полюбопытствовал подъехавший к нам эльф.
— Предлагают скрыть лицо.
— И вашим подопечным не стоит показывать лица. Наши мужчины не любят, чтобы другие видели то, что предназначается лишь одному, — сухо произнес воин. Мне почему-то показалось, что он недоволен вмешательством.
— Арджана, предупредите, — с серьезным лицом кивнул Иррилий, принимая к сведению. — И будьте добры, покажите личным примером, как им следует это носить.
Я на миг задержала взгляд на эльфе, испытывая к нему благодарность. Он помог мне достойно выйти из щекотливого положения. Если бы не его просьба, мне бы, скорее всего, тоже пришлось отказаться от корфы. Понимаю, что иная страна и порядки, но свои же насмешками замучают, а мне еще с ними если не дальше служить, то обратно возвращаться точно. Натяни я себе это на голову — и авторитет бы свой потеряла, проявив слабость и признавая себя просто женщиной.
Больше не медля, забрала у игенборгца ткань.
— У вас есть еще корфы или для этого любая ткань подойдет? — деловито спросила у него. Просто понятия не имела, где мне еще две для Дианты с Тильдой искать.
— Для достойной женщины достаточно иметь покрытой голову и не соблазнять красотой своего лица мужчин. Чем покрыть — на ее усмотрение, — обозначил воин местные критерии, скользя изучающим взглядом по моему лицу. — Но насчет корф я распоряжусь. Вам сейчас доставят.
— Мне не нравится, как он на вас смотрит, — произнес эльф, сверля напряженным взглядом широкую спину отъехавшего воина. — Плохо то, что нам они толком не представились, и непонятно, кто какое положение занимает.
— Вам он тоже кажется не таким уж простым воином? — спросила я, разглядывая темную ткань и думая, как в нее правильно завернуться.
Иррилий ничего не ответил и посмотрел на меня.
— Давайте помогу. Я был в пустыне, и мы подобным от песка лицо защищали. Удобно.
Я отдала ему корфу и позволила действовать. Эльф довольно умело и быстро обмотал мою голову тканью и, прежде чем закрыть лицо, вздохнул:
— Вы очень красивая. В городе не снимайте. Не хотелось бы вас потом из чьего-то гарема вызволять.
Пораженная комплиментом и тем, что он собирается меня откуда-то вызволять, я уставилась на эльфа, а он сосредоточенно крепил ткань, оставляя открытыми лишь глаза. Посмотрел на меня и остался недовольным, произнеся озабоченно:
— Все равно красивая.
Я порадовалась, что горящие смущенным румянцем щеки не видны под тканью. Вроде бы и не совсем комплимент, а пробрало до глубины души. Никогда не считала себя красоткой. Обычная, миловидная, правильные черты лица, ничего отталкивающего — и ладно. Но то, что этот утонченный эльф считает меня красивой, стало неожиданным и приятным открытием.
Нарры подери, да что со мной?! Не помню, чтобы чувствовала себя так смущенно, как будто я наивная неискушенная девица. Меня спас воин, привезший корфы. Без разговоров взяла ткань и отправилась к экипажу Тильды.
Стоило открыть дверцу, как они взвизгнули от испуга, не узнав меня.
— Уже все спокойно? Нам можно выходить? — приложив руку к бурно вздымающейся груди, спросила танцовщица.
Дианта сейчас была с ней — из-за большого количества раненых ее перевели из повозки целителя. Я возблагодарила богов, что Дианта рядом, а то бы Тильда уже давно не усидела на месте и вышла.
— Пока нельзя. Дианта, подвинься, — попросила ее и села в экипаж. — Это корфа, — я продемонстрировала ткань. — В городе женщины с непокрытой головой и открытым лицом не появляются, только жрицы любви. Хорошо, что ваших лиц не видели, акифу бы это не понравилось, и ваша ценность как подарка упала бы.
Вопреки моим опасениям, что танцовщица закатит скандал и откажется кутаться, ей идея понравилась.
— А в этом что-то есть. Я буду выглядеть так таинственно! — воодушевленно воскликнула она.
Пережитый недавно страх был явно забыт. Все мысли Тильды уже вертелись вокруг предстоящей встречи с акифом. Она вспомнила, что среди ее сценических костюмов есть расшитая драгоценными камнями вуаль, которой можно будет скрыть лицо и которая просто идеально подойдет к ее новому наряду. О желании выйти она забыла, уже планируя, какой сделает прическу и как подчеркнет глаза. За каких-то десять минут, пока они примеряли корфу, я узнала о женских штучках больше, чем знала за всю жизнь.
