– Я не позволю, чтобы кто-то пытался наложить руки на мое право самому выбирать средство, – бушевал какой-то недовольный жнец. – Каждый из нас свободен выбрать огнемет, взрывчатку или даже что-нибудь погорячее.
Его слова были встречены одновременно и аплодисментами, и недовольными криками.
– Мы обязаны защитить себя от трагических несчастных случаев в будущем! – настаивал Ксенократ.
– Это был не несчастный случай! – крикнул кто-то, и почти половина зала одобрительно зарокотала. Ситра посмотрела на Роуэна, по обе стороны которого оставались пустые места, зарезервированные за теми, кого уже не было в живых. Роуэн не открыл рта – ни защитить себя, ни опровергнуть обвинение.
Жнец Кюри склонилась к Ситре.
– Сколь ни ужасен был этот пожар, но множество жнецов рады тому, что Годдард и его жнецы навеки выбыли из сообщества. Хотя они никогда в этом не признаются, они счастливы, что произошел пожар, – был ли он вызван несчастным случаем или нет.
– Но есть и такие, кто восхищается Годдардом, – заметила Ситра.
– Верно. Сообщество на сей счет разделилось напополам.
Так или иначе, но здравый смысл возобладал, и огонь как инструмент «жатвы» был в Мидмерике запрещен.
Во время ланча Ситра, обнаружив, что все еще не может есть, наблюдала на расстоянии, как Роуэн, как и за завтраком, поглощает несметное количество пищи, как будто ему наплевать на все, что происходит вокруг.
– Он понимает, что это его последний ланч, – сказала жнец, которую Ситра не знала. И хотя эта женщина явно показывала, что поддерживает Ситру, та едва не взорвалась:
– Какое вам до этого дело?
И женщина отошла, смущенная враждебностью, выказанной Ситрой.
В шесть вечера все дела конклава были закончены, и начался финальный этап.
– Кандидаты в жнецы, прошу вас встать, – скомандовал протоколист конклава.
Ситра и Роуэн поднялись, вызвав ропот в зале.
– Я думал, всего будет четыре человека, – сказал Высокое Лезвие.
– Их было четверо, Ваше превосходительство, – сказал служащий. – Но двое провалили испытание и были отосланы.
– Ну что ж, – кивнул Ксенократ. – Займемся этими.
Служащий встал и официально призвал кандидатов взойти на сцену:
– Сообщество жнецов Мидмерики вызывает Роуэна Дэниела Дэмиша и Ситру Квериду Терранову. Прошу вас выйти вперед.
И, не сводя глаз со жнеца Манделы, который ждал их перед трибуной с единственным кольцом, Ситра и Роуэн вышли и встали перед собранием, чтобы встретить свою судьбу.
Радость моя сливается с горечью, когда я наблюдаю за тем, как в последние минуты конклава лицензионный комитет посвящает в жнецы новых кандидатов. Мне радостно оттого, что они – наша надежда, и в их сердцах пока горит идеализм первых жнецов. А горько мне оттого, что я знаю: наступит день, и каждый из них почувствует такую усталость, такую пресыщенность жизнью, что неизбежно наложит на себя руки, как это сделали наши первые жнецы.
И тем не менее, когда мы посвящаем в жнецы новых учеников, я воскресаю душой, потому что это позволяет мне, пусть и на несколько мгновений, поверить, что человечество будет жить вечно.
Из журнала жнеца Кюри.
Глава 40
Посвящение
– Привет, Ситра. Рад тебя видеть.
– Привет, Роуэн.
– Прошу кандидатов воздержаться от посторонних разговоров перед лицом конклава, – произнес Ксенократ.
Шепоток, поднявшийся было из рядов зала, стих, как только Ситра и Роуэн повернулись к жнецам лицом. Никогда еще такая тишина не поражала зал конклава. Роуэн слегка улыбнулся – улыбкой не радости, а удовлетворения. Стоя бок о бок, они, Ситра и Роуэн, смогли заставить замолчать три сотни жнецов. Да, ничего более серьезного здесь никогда не происходило. И что бы ни случилось сегодня, одного этого Роуэну будет достаточно, чтобы сказать себе, что жизнь прожил он не зря.
Ситра стояла, не позволяя волнению хоть как-то отразиться на ее лице.
– Лицензионный комитет рассмотрел результаты вашего ученичества, – провозгласил жнец Мандела, обращаясь к ним, но имея в виду весь конклав. – Мы оценили результаты, показанные вами во всех трех испытаниях, первые два из которых вы провалили, хотя оба раза у вас были смягчающие обстоятельства. Ваш инстинкт заставлял вас защищать друг друга, хотя первой задачей для всех нас является защита сообщества жнецов. Любой ценой.
– Правильно! – крикнул какой-то жнец из последнего ряда.
– Решение, принятое нами, было не из легких, – продолжал Мандела. – Знайте, что мы старались рассмотреть ваши дела как можно более полно и справедливо.
Затем Мандела возвысил голос и задал вопрос:
– Кандидаты в члены сообщества жнецов, готовы ли вы принять решение лицензионного комитета Мидмерики?
Как будто это решение можно было бы и не принимать!
– Да, Ваша честь! – ответила Ситра.
– Согласен, Ваша честь! – произнес Роуэн.
– Да станет всем известно, – провозгласил жнец Мандела, – что отныне и вовеки… Ситра Терранова будет носить кольцо жнеца, равно как и бремя тех обязанностей, что связаны с его ношением.
Зал взорвался радостными криками. Кричали не только те, кто поддерживал Ситру, но и почти все остальные. Даже жнецы, бывшие на стороне Роуэна, одобрили решение комитета, потому что, в конце-то концов, какую реальную поддержку в сообществе имел Роуэн? Те, кто восхищался Годдардом, Роуэна недолюбливали, а те, кого по его поводу терзали сомнения, уже поддержали Ситру. Только теперь стало ясно, что посвящение Ситры в сан жнеца осуществилось в тот момент, когда Годдард и его свита сгинули в пламени пожара.
– Поздравляю, Ситра, – сказал Роуэн сквозь рев толпы. – Я знал, что у тебя получится.
Она вдруг почувствовала, что не может ответить ему, не может даже поднять глаз.
Жнец Мандела вновь обратился к Ситре:
– Вы избрали себе имя? Имя Покровителя или Покровительницы?
– Да, Ваша честь.
– Тогда возьмите кольцо, которое я держу в руке, наденьте его себе на палец и объявите сообществу Мид-мериканских жнецов, кем вы… явились… миру… сейчас… и навеки!
Руки Ситры дрожали так, что она едва не выронила кольцо. Надела его на палец – подошло идеально. Тяжелое кольцо, золотая оправа. Кольцо быстро нагрелось теплом ее тела. Она подняла руку с кольцом – как это делали до нее другие посвященные жнецы.
– Меня зовут жнец Анастасия, – воскликнула Ситра. – В честь младшей дочери семьи Романовых.
Собравшиеся в зале жнецы поворачивались друг к другу, обсуждая меж собой сделанный выбор.
– Мисс Терранова, – сказал Ксенократ, недовольный происходящим, – я не могу признать это удачным выбором. Российские цари известны скорее своей любовью ко всяческим излишествам, чем своим вкладом в цивилизацию, а Анастасия Романова за свою короткую жизнь не сделала ничего значительного.
