В подвале главного дома находился винный погреб. В кирпичных нишах здесь покоились сотни, а может, и тысячи бутылок. Несколько электрических лампочек освещали обширное помещение, отбрасывая длинные тени и делая эти ниши похожими на порталы никому не ведомых входов в ад.
Жнец Вольта привел Роуэна в центральную часть погреба, где их ждали Годдард и остальные жнецы. Жнец Рэнд достала из кармана своей зеленой мантии некий прибор, напоминающий одновременно и пистолет, и фонарик.
– Знаешь, что это такое? – спросила она.
– Это тюнер, – ответил Роуэн. Пять или шесть лет назад, когда учителя решили, будто его удрученное состояние – результат депрессии, они подрегулировали этой штукой его наночастицы. Настройка была безболезненной, а результат никаким. Особых изменений в себе Роуэн не заметил, но все согласились, что улыбаться он стал гораздо чаще.
– Руки вытянуть вперед, ноги расставить, – сказала жнец Рэнд.
Роуэн сделал, как было велено, и жнец Рэнд провела тюнером вдоль поверхности всего его тела так, словно держала в руках волшебную палочку. Роуэн почувствовал легкое покалывание в конечностях, но оно быстро исчезло. Он сделал шаг назад, и к нему подошел жнец Годдард.
– Ты знаешь, что такое «уделать» и кто такой «уделанный»?
Роуэн отрицательно покачал головой, заметив, что жнецы окружили его кольцом.
– Ну что ж, сейчас узнаешь.
Жнецы сбросили свои мантии, сковывающие движение. Оставшись в туниках и спортивных шортах, они приняли боевые позы. Лица их были решительны, а в их выражении сквозила легкая радость. Радость предвкушения. За мгновение до того, как все началось, Роуэн понял, что сейчас произойдет.
Жнец Хомский, самый крупный из жнецов, сделал шаг вперед и без предупреждения ударил Роуэна кулаком в челюсть – тот потерял равновесие и упал на пыльный пол погреба.
Острая боль пронзила его щеку и челюсть, голова гудела. Он ждал, когда наночастицы выбросят в кровь опиаты и устранят боль, но облегчение все не приходило, а боль все усиливалась.
Боль была ужасной. Всепоглощающей.
Роуэн никогда не испытывал такой боли, даже не подозревал о ее существовании.
– Что вы сделали? – простонал он. – Что вы со мной сделали?
– Я выключил твои наночастицы, – спокойно сказал Вольта, – чтобы ты понял, что чувствовали наши предки.
– Есть старое выражение, – сказал жнец Годдард. – «Не знаешь боли, не испытаешь и радости».
Он крепко ухватил Роуэна за плечо.
– А я хочу, чтобы радости у тебя было много.
Он отступил, жестом приказав остальным жнецам продолжать, и они принялись за дело – стали методично лупить Роуэна, превращая его тело в кровавую отбивную.
* * *
Восстановление без помощи наночастиц было медленным, горестным процессом, и перед тем как Роуэну стало лучше, ему сделалось много хуже. В первый день Роуэну хотелось умереть. Во второй день он подумал, что действительно может сыграть в ящик. Его голова пульсировала, мысли путались. Он то терял сознание, то вновь приходил в него. Дышать было трудно, и Роуэн знал, что несколько ребер у него сломано. И хотя жнец Хомский в конце избиения вставил ему вывихнутое плечо, оно отдавало болью при каждом вздохе.
Несколько раз в день его навещал жнец Вольта, который сидел с Роуэном, кормил его с ложечки супом, отирая подбородок салфеткой, когда капли бульона срывались с растрескавшихся, распухших губ больного. Вокруг фигуры Вольты светилось некое подобие ореола, но Роуэн понимал, что это эффект каких-то повреждений в его голове, которые порождают оптическую иллюзию. Он бы не удивился, если бы ему сказали, что у него отслоилась сетчатка.
– Все горит, – промычал он, и пересоленный суп пролился мимо его губ.
– Пока горит, – сказал Вольта с искренним сочувствием, – но вскоре пройдет, и ты будешь более приспособлен к этому.
– Как к этому вообще можно приспособиться? – спросил Роуэн, ужаснувшись тому, насколько изуродованными скатываются слова с его губ – словно у него не рот, а дыхательное отверстие кита.
Вольта протянул к его рту очередную ложку супа.
– Пройдет шесть месяцев, – сказал он, – и ты увидишь, что я прав.
Роуэн был искренне благодарен Вольте за то, что тот, единственный из всех, навещал его.
– Можешь звать меня Алессандро.
– Это твое настоящее имя?
– Ты идиот. Это первое имя Вольты.
Роуэн подумал, что это – наивысшая степень близости в сообществе жнецов.
– Спасибо, Алессандро, – сказал он.
* * *
Вечером второго дня, когда Роуэн пребывал в полузабытьи, в его комнату вошла девочка – та самая, о которой говорил Годдард. Что-то очень важное. Ключ к будущему. Как там ее зовут? Эми? Эмми? Нет – Эсме.
– Мне очень жаль, что они так сделали, – сказала она сквозь слезы, – но тебе станет лучше.
Конечно, станет. Выбора-то у него не было. Это в Эпоху Смертных был выбор – либо выздороветь, либо умереть. Сейчас альтернативы нет.
– Почему ты здесь? – спросил он.
– Посмотреть, как ты.
– Нет. Я имею в виду – здесь, в этом месте.
Прежде чем ответить, девочка миг-другой колебалась. Потом посмотрела в сторону.
– Жнец Годдард и его друзья пришли в торговый центр рядом с местом, где я жила. Всех, кто был там в продуктовом дворике, они лишили жизни, кроме меня. А мне он велел пойти с ним. Я так и сделала.
Ее рассказ ничего не объяснял, но это было единственное объяснение, которое она могла предложить. Из того, что Роуэн увидел и понял, у этой девочки в поместье не было иных дел, кроме как просто находиться здесь. И тем не менее, Годдард пообещал суровое наказание любому, кто будет к ней плохо относиться. Ее ничем не беспокоили и позволяли делать все, что захочет. Это была самая большая из тайн, существовавших в мире Годдарда.
– Я думаю, ты будешь лучшим жнецом, чем все остальные, – сказала Эсме, но не дала этому никаких объяснений. Возможно, это было просто чувство, но это чувство, как подумал Роуэн, ее обмануло.
– Я не буду жнецом, – сказал он, и Эсме стала первым человеком, кому он об этом поведал.
– Будешь, если захочешь, – сказала девочка. – И я думаю, ты захочешь.
И оставила его переживать боль и думать о предстоящем.
Только на третий день в комнате Роуэна появился жнец Годдард.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Роуэну захотелось плюнуть на него, но он знал, что это будет слишком больно и приведет к повторному избиению.
– А как вы думаете? – ответил Роуэн вопросом на вопрос.
Годдард сел на край кровати и изучающе посмотрел Роуэну в лицо.
