Вскрикнув от безысходности, старик вырвался из одеяльного плена. Над кроватью возникла маленькая седая голова. Испуганно заозиравшись, Морген наконец сфокусировался на гостях и удивленно вытянул лицо. Шрамов и правда было бесчисленное множество. Впрочем, хватало и глубоких морщин. И отличить одно от другого было практически не возможно. Почесав начинающий лысеть затылок Морген жалобно заплакал, совсем как грудное дитя.
— Ну что ты испугался, мой дорогой, — спохватилась хозяйка. — Все хорошо, все давно закончилась. Ну не надо, ну успокойся, — она прижала мужа к груди и напела ему колыбельную.
— И он сможет ее защитить? — с сомнением спросил Дар.
— Нам женщинам приятно так думать, — не сводя глаз с мамаши Бетси и Моргена, ответила вознице. — Даже если это не так. Главное не терять надежду. Ведь всегда приятно полагать, что справедливость восторжествует. И не важно как. Будут то старые боги, местные власти или обычный, уставший от жизни, старик. Вера она ведь на этом и зиждиться. Разве не так?
— Надежда — очень призрачная вещь. Нечто вроде миража в пустыне.
— Возможно, — кивнула Дакота и указав на сердце, добавила: — но для меня она где-то здесь, — затем ее палец коснулся глаз, — а вот они — вполне могут обмануть.
Пока они говорили, мамаша Бетси помогла мужу подняться, и он опираясь на ее плечо, похромал к столу, выставив на всеобщее обозрение старый деревянный костыль, который заменял ему правую ногу.
— Ему бы только избавиться от ночных кошмаров, и тогда все нормализуется, — объяснила хозяйка. — Он у меня сильный, все сдюжит. Все, кроме этих ночных боев, мать их так. И ведь что удивительно, сны никогда не повторяются, всегда новые. Я это чувствую.
Мамаша Бетси усадила Моргена на скамью у окна и протянула ему наваристую похлебку.
— Держи дорогой, и постарайся отвлечься. Хотя бы не надолго, хотя бы на чуть-чуть. — Она погладила мужа по голову, успев при этом смахнуть выступившую на щеке слезу.
Когда она вернулся к столу, Дакота шепотом, так чтобы не услышал Морген — если он вообще хоть что-нибудь слышал, — произнесла:
— И все же насчет детей. Ты избрала слишком скользкий путь, мамаша.
— Думаешь я этого не знаю, — нахмурилась хозяйка. — Но вот что я тебе скажу, дорогуша. Мне просто надоело боятся. У всех существует свой предел. У тебя, Монтгомери, даже у миста вираго. И поверь, когда ты его достигнешь, появится удивительное ощущение равнодушия. Потому что ты больше не можешь испытывать страха, боли, унижения. — Она тяжело вздохнула. — Я слишком стара чтобы иметь детей, а выкупить их у бедной семьи не позволяют мои скромные доходы. А они, — она указала на дверь ведущую на задний двор, — это живительный глоток. И я в лепешку расшибусь, а защищу их от мерзких псов Атласа. Тем более, что эти паршивцы не забредали ко мне очень-очень давно.
Дакота покачал головой:
— Но ты ведь понимаешь, они пойдут по следам близнецов, которые приведут их сюда. И скажи на милость: что ты будешь делать тогда? Прогонишь их своим фартуком? Или сунешь вилы в дрожащие руки своего инвалида? Не думаю, что они будут впечатлены таким отпором.
Мамаша Бетски кажется впервые за долгие дни задумалась по серьезному. Ее взгляд медленно уставился на стол, а потом медленно поднялся и уперся в странника.
— А что скажешь ты вераго? Как по твоему где тут справедливость? И если она на моей стороне, то как мне ее отстоять?
Дар ответил не сразу. Вначале допил кофе, расстегнул жилет и тихо произнес:
— Не стоит искать поддержки там, где ее быть не может.
— Я надеялась на другой ответ, — честно призналась хозяйка.
— Прости, если не оправдал твои надежды.
— Слова не важны, важны поступки, — как-то отстраненно сказала мамаша Бетси.
В этот момент в ее взгляде скользнуло неподдельное беспокойство. Приподнявшись, она вытянула шею, словно заботливая гусыня, и выкрикнула какое-то предупреждение.
На заднем дворе началась какая-та суета, затем послышался хлопок двери, скорее всего ведущей в подвал, и воцарилась тишина.
— Что случилось? Все произошло?! — напряглась Дакота.
— Чужаки, — вместо хозяйки ответил странник. При этом он даже не повернул голову в направлении окон.
Буквально через десять секунд снаружи донеслось лошадиное ржание. Трое всадников быстро спешились и без стука вошли внутрь. Мрачные, обрамленные надменностью бородатые лица, длинные куртки и рычажные ружья. Можно было предположить, что в гости мамаши Бетси заявились охотники, но вот только охотились не за живностью. Их интересовала совсем другая дичь.
— Эй, хозяйка, прыг сюды! — скомандовал тот что был седым и заметно выделялся ростом среди двух сопровождавших.
Было видно как мамаша Бетси побледнела и цвет ее кожи приобрел молочный оттенок. Она медленно поднялась, медленно стерла со лба выступивший пот, и таким же шагом двинулась навстречу опасности.
— Шевели задом, толстуха, — поторопил ее еще один охотник темные усы и повязка на глазу.
— Не подгоняй, я тебе не кобыла.
Хозяйка подошла к стойке и оказавшись в привычном окружении склянок и коробочек с приправами, немного успокоилась.
— Чего надобно, господам? Еда? Кровать? Или просто добрый совет?
— Слышь ты нам здесь не дури! — окрысился седой, и почесав подбородок смачно плюнул на пол. — Зови всех своих в зал, будем смотреть кто у вас здесь обитает. — Обернувшись в пол-оборота он бросил взгляд на сидящих за столом: — А это кто такие?
— Возница и пассажир, дилижанс во дворе, — растерянно сказала мамаша Бетси.
— Пассажир, и куда же направляется этот ваш пассажир? В Грей-Рок или Алькатру? Других дорог насколько я знаю нет.
— В Грей-Рок, прямо до городских стен, путь оплачен в один конец, — Пытаясь унять дрожь ответила Дакота.
— Вот как, прямо до стен, — процедил седовласый.
Дар поднял усталый взгляд, и тут же отвел его в сторону. Ему хватило одного мгновения, чтобы понять — эти люди явились сюда не для того чтобы вынюхивать, они располагают точной информацией кто укрыл беглецов. И как бы мамаша Бетси не пыталась крутиться: ее судьба предрешена. А если она не дай бог начнет противиться уговоры превратятся в затрещины.
— Ты плохо слышала?! Живо всех сюда в ряд. И вы миста пассажир проходите к стене, но перед этим, сдайте ка ваш револьвер. — И в качестве аргумента направил на странника ствол.
Дар взял со стола шляпу и безропотно исполнил слова седовласого. Подошел к ганерам протянул два своих револьвера ручками вверх и направился к стене.
— Так, уже хорошо, — отреагировал тот.
— Менси, Френк, иди те сюда, — позвала мамаша Бетси трудившуюся на улице прислугу.
В ряд выстроились шестеро: сама хозяйка, ее инвалид-муж, долговязый конюх Френк, смуглая работница Менси, Дакота и последним стоял Дар Маршал.
