По прошествии двадцати минут Кристине удалось собрать одежду, разбросанную по комнате, в две стопки. В одной лежало то, что ещё можно спасти, постирать или подшить. В другой – безнадёжно испорченные вещи, которые годились лишь на тряпки. Среди них и любимый свитер Кристины. Белый, мягкий, с вышитым на груди сердцем. Его прогрызли мыши. Символизм во плоти, но слишком дешёвый, чтобы задуматься о его красоте.
Другой такой свитер не найти, да и денег нет…
Стук в дверь оторвал от размышлений. Кристина помедлила с ответом, и стук повторился. В третий раз в дверь забарабанили со всей силы.
– Крис! Открывай! Просыпайся! Ты нужна!
Голос не просил, а требовал. Не спрашивал, а приказывал. Интонация доходила до пика истерики.
Кристина вздохнула и бросила изгрызенный свитер обратно в кучу. Надежда на уборку провалилась в очередной раз. По возвращении сил совсем не останется. Что толку в бодрствовании, если ничем не можешь заняться?
Стук продолжался и продолжался. Словно вбивал гвозди в голову. Ему вторил внутренний голос, также желая достучаться до Кристины.
«Ты только-только вернулась от Педро. А до того была у Габриэля и Миланы. Утро же началось у Хорхе и Исабель, не считая помощи сёстрам Валенсия…» – аргументы проходили мимо, не задевая Кристину. Что ей слова, когда она не может отказать просящему?
За дверью оказался Фелипе. Он раскраснелся и тяжело дышал. На одутловатом лице мелькнула тревога, которая тут же сменилась обидой.
– Почему так долго, Крис? – спросил он. – Ты же знаешь, что нужна нам!
Кристина знала. Она была нужна ему и ещё трём сотням жителей Эль Пунто. Всем родственникам до девятого колена. Проследить генеалогию дальше не хватало памяти и записей, потому-то остальные обитатели городка – человек двадцать от силы – обходились без её помощи.
Каждый раз, когда мысли возвращались к этому факту, Кристина, втайне коря себя за это, прославляла недолговечность человеческой памяти.
– Что-то случилось? – спросила она.
Фелипе на секунду замялся, но тут же встряхнул головой.
– Я пришёл, а Тереза спит с дитём. Мне нужна помощь, пока они не проснулись. Пойдём скорее, мы можем опоздать!
Кристина обернулась и бросила взгляд на две лежащие посреди комнаты кучи. Стало ли с их появлением чище? Пожалуй, нет. Порядок нельзя заменить упорядоченностью – то лишь одна из форм хаоса, пусть и самая обманчивая из всех.
Подавив вздох, Кристина вышла за порог и закрыла дверь. Замки закрывать она не стала. В доме нечего красть, а ей самой эти запоры требовались только для того, чтобы отгородиться от внешнего мира.
Идя следом за Фелипе, ступая почти что шаг в шаг, Кристина смотрела под ноги и чуть улыбалась лёгкой задумчивой улыбкой человека, который поймал своё предназначение за хвост и всеми силами старается удержаться.
«Я должна им помочь. Им всем. Должна», – думала она.
* * *
В убранной комнате на чистой, только что выглаженной скатерти дымилась кастрюля с едой. Второе блюдо томилось под крышкой на ещё тёплой сковороде. Чистая посуда стояла аккуратно расставленная по полкам. Ни одного пятна в раковине. Ни одной пылинки на полу.
Фелипе придирчиво провёл рукой по шкафу и посмотрел на пальцы. Потёр их друг об друга и хмыкнул.
– Хорошо, – сказал он.
Кристина кивнула. Ей тоже казалось, что она хорошо поработала. И здесь, и в гостиной, где пришлось передвинуть всю мебель и вынести мусор, и в детской, когда она разобрала завал игрушек и перестирала всю грязную одежду, и в спальне, где пришлось перестилать кровать и вычистить ковёр.
Теперь ей оставалось получить единственную доступную награду.
– Спасибо, – пробормотал Фелипе, смотря чуть в сторону. – Ты можешь идти.
Короткие слова благодарности придали сил. По спине пробежал электрический заряд, выправляя осанку. Кристина вдохнула полной грудью, но уже через пару секунд сгорбилась. С каждым разом всё меньше и меньше воодушевления. Может, она просто привыкла?
На пути к входной двери попалась игрушка. Кристина подняла набитую соломой куклу, которую сшила пару недель назад, и бережно положила на стоящий рядом комод. Сезар, сын Фелипе, так подрос, что достанет и сам. Скорее всего, меньше чем через час игрушку вновь куда-нибудь забросят. И она будет там лежать, пока Фелипе вновь не призовёт на помощь. Или пока Сезар сам не вспомнит о ней. Из всех обитателей этого дома он один пока предпочитал всё делать сам.
Но это ненадолго. Дети быстро учатся у взрослых.
Лёгкая горечь захватила Кристину, но она решила, что не имеет права жаловаться. Сама выбрала такую судьбу, сама ей следовала и не собиралась от неё отказываться. Только бы хватало сил.
Опустившийся на город вечерний сумрак обещал скорую передышку. Ночью родственники старались Кристину не беспокоить без крайней нужды.
Пьянящий запах вечерней прохлады и мнимой свободы туманил голову. В груди глухо бухнуло сердце. Ноги неожиданно подкосились, даже пришлось схватиться за подоконник чужого дома. Желудок отозвался резкой болью, напоминая о том, что последний раз Кристина ела… вчера?
Она хваталась за подоконник до последнего, а затем и вовсе цеплялась ногтями за стену, обламывая их один за другим. Но даже медлительность падения не смогла изменить главного – Кристина оказалась на земле. Руки и ноги не повиновались. Грудь с огромным трудом набирала воздух и проталкивала его в лёгкие. Мысли вяло бежали, а слова не находили выхода, накапливаясь внутри.
Время замедлилось, превратившись в нескончаемый миг. Кристина отслеживала его изменения по звёздам, по одной вспыхивающим на небосклоне. Когда над ней засияло всё великолепие южной ночи, её наконец-то нашли.
Марсело. Двоюродный брат. Самый близкий из родственников. Человек, ради помощи которому Кристина нередко бросала всех остальных.
– Ты что лежишь? – спросил Марсело, опускаясь на корточки. – Ты вставай. Ты мне нужна. У меня в желудке урчит, а ничего дома нет. Я думал до утра потерпеть, но совсем невмоготу стало. На пустой желудок и сон не идёт. Вот я и пошёл тебя искать, ты же говорила, что всегда поможешь, если срочно.
Он сделал паузу. Помедлил и склонился над Кристиной. Увидел её открытые глаза и улыбнулся. Ткнул пальцем в плечо, но Кристина ничего не почувствовала.
– Ты ведь не спишь. Вставай!
Марсело принялся тормошить её, но это не помогало. Только боль забегала повсюду – от кончиков пальцев ног до макушки. Казалось, она не пропустила ни одной мышцы, ни одной кости. Но и боль не смогла поднять Кристину.
«Спаси! – мысленно взмолилась та, пытаясь передать эту просьбу взглядом. – Подними, отведи домой, найди какую-нибудь еду, дай мне хоть чуть-чуть передохнуть, и я приду в себя, а там и помогу тебе. Пожалуйста, молю тебя, спаси меня!»
