В начале 1920-х годов Н.Н. Шульговский фактически остался без средств к существованию. Помогали лишь случавшиеся время от времени лекции по теории стихосложения в Доме искусств, впрочем, и они не приносили достаточно денег. По его сценариям и пьесам прошло несколько спектаклей в детских театрах. Более или менее постоянный заработок появился лишь в 1924 году, когда Н.Н. Шульговский получил возможность писать внутренние рецензии для издательства «Время». Он не был особенно тонким критиком, но надо отдать должное прозорливости Н.Н. Шульговского: именно ему принадлежит первая и сугубо положительная рецензия на сборник новелл С. Цвейга «Первые переживания», вышедшего во «Времени» в 1925 году. Кое-каким подспорьем служила также редакторская и переводческая работа в том же издательстве. Так, в 1931 году вышли первые пять томов собрания сочинений Р. Роллана, куда вошел роман «Жак-Кристоф», переведенный под редакцией А.А. Смирнова целой группой переводчиков, в том числе и Н.Н. Шульговским. Н.Н. Шульговский работал на износ. Как пишет в процитированной выше статье М.Э. Маликова, из сохранившихся в архиве издательства 150 рецензий за 1924–1925 годы им написаны 120. Однако в конце 1920-х годов и этот источник доходов начал постепенно угасать: издательство вынуждено было неумолимо сокращать публикацию иностранной беллетристики.
Практически потеряв работу и заработок, лишенный привычной среды Н.Н. Шульговский нашел себе прибежище в литературно-мистическом салоне Т.В. Билибиной.
9 марта 1932 года Н.Н. Шульговский, Т.В. Билибина и Г.Ю. Бруни были арестованы и помещены в следственную тюрьму.
Из протокола допроса от 26 апреля 1932 г.
…Однако идейно мы связаны, весьма тесно связаны с миром белой эмиграции, и всякая весть из этого мира, хотя бы о том, что там идет жизнь, что там люди живут, работают творят, делают усилия к тому, чтобы помочь нам освободиться из-под гнета советского режима, радует и ободряет нас. Естественно вполне, что не соглашаясь в самом основном, в самом принципиальном — с политической системой, прочно обосновавшейся в стране, я желаю поражения этой системы, уничтожения ее и возврата к дореволюционному образу правления страной. Я — пораженец, и это заставляет меня внимательно следить за каждым неуспехом Советской власти, за каждым отступлением ее от принятой так называемой генеральной линии, за всяким обострением на международной арене, позволяющим рассчитывать на поражение ненавистного мне советского строя. Как человек творчески одаренный и культурный, я не могу не бороться с тем, что мне ненавистно. Моя борьба, внешне мало заметная, приносит, однако, вполне реальный вред существующему политическому строю. Сам я не бросаю бомб — мой возраст, мое здоровье, мои жизненные навыки и воспитание гуманитарника не позволяют мне этого. Но молодежь, соприкасающаяся и соприкасавшаяся со мной, учившаяся на моих поэтических произведениях, по моим философским и политическим принципам, на моей ненависти к большевистской диктатуре, способна сделать то, чего я не могу сделать сам. Я горжусь моим молодым другом — Владимиром Штейном, перешедшим из Красной Армии в белую Эстонию, близким мне другом молодым поэтом Владимиром Смиренским
[205], сосланным за контрреволюционную деятельность в Соловки, моими знакомыми — Юдовским и Ипполитовым, активно боровшимися с Соввластью и также арестованными и сосланными. Всюду и везде, где я имею возможность бывать, я развиваю свою точку зрения на существующую в стране власть, будя в людях желание бороться с этой властью, агитируя молодежь, которая должна составить главные кадры борцов за перемену строя.
Показания Н.Н. Шульговского на допросе говорят сами за себя и не требуют комментариев. Такую речь мог произнести только глубоко убежденный в своей правоте и абсолютно бесстрашный человек. Человек, который казался фигурой трагикомической, а оказался героической личностью.
Из обвинительного заключения
Шульговский Николай Николаевич, гражданин СССР, 1880 года рождения, уроженец Ленинграда, потомственный дворянин, образование высшее, литератор, беспартийный, холост, под судом не был:
а) будучи монархистом и сторонником вооруженной интервенции по убеждениям и автором контрреволюционных литературных произведений, состоял членом антисоветских литературных и мистико-спиритуалистических салонов, принимая активное участие в их спиритуалистической деятельности;
б) вел монархическую пораженческую антисоветскую агитацию, участвуя в контрреволюционных политсобеседованиях на собраниях салонов и распространяя собственные контрреволюционные литературные произведения.
Означенное преступление предусматривает статью 58–10 Уголовного кодекса.
Виноватым себя признал.
Постановлением Выездной сессии Коллегии ОГПУ в ЛВО 17 июня 1932 года Н.Н Шульговскому был вынесен приговор: три года исправительно-трудовых лагерей.
Николай Николаевич Шульговский умер в заключении в феврале 1933 года.
Петкевич-Пильц Элеонора Иосифовна
Никаких сведений найти не удалось
Служебная записка СПО ОГПУ
1 марта 1934 г.
Начальнику 3 отд. особо уполномоченному при Коллегии ОГПУ тов. Смирнову.
При этом направляется переписка по делу Петкевич-Пильц Э.И.
Петкевич-Пильц Элеонора Иосифовна, 1881 г. р., потомственная дворянка, приемный отец ее святейший князь Орбилиани (возможно, Орбелиани?! — Авт.), образование получила при монастыре св. Иосифа, муж ее расстрелян за шпионаж, беспартийный.
В 1932 г. примкнула к к.р. организации фашистских молодежных кружков и антисоветских салонов в Ленинграде и была связана с членом руководящего ядра Бруни Г.Ю.
