– Нет. Ее номер – простое число.
– Простое?
– Ну, такое, которое делится только на само себя и на единицу.
– И ее номер – такое число?
– Да. Три миллиона пятьсот сорок одна тысяча пятьсот сорок один.
Детектив посмотрел на номер в отчете Финна: 704-354-1541.
– А как ты запомнил код региона?
– В нем всего три цифры. Это не так уж сложно запомнить.
Часы на микроволновке Шайны показывали семь часов и четыре минуты, когда Финн зашел на кухню, чтобы забрать подаренные ему ботинки, и нашел в них записку с номером и благодарностью за помощь. И когда он выехал из Цинциннати в погоню за Бонни и своим оранжевым «Блейзером», часы в арендованной машине показывали четыре минуты восьмого.
Семьсот четыре стало для него числом дня. Финн почти всегда обнаруживал такое число, которое появлялось несколько раз за сутки, куда бы он ни посмотрел. На этот раз оно даже растянулось на несколько дней. Финн потратил семь долларов и четыре цента на бензин для машины Медведя, два сэндвича и воду в Пасифике. В отеле «Бордо» они остановились в номере семьсот четыре, и Финн решил, что это добрый знак.
– Я проверил. Семьсот четыре – код Северной Каролины, – сказал детектив с таким видом, будто это была важная информация.
– И что?
– Но ты пишешь, что Шайна Харрис живет в Портсмуте, штат Огайо.
– Так и есть. Почему у нее такой номер, вам придется спросить у самой Шайны, но в Северной Каролине живут родители ее мужа.
Полицейский хмыкнул и вернулся к началу.
– Старик, который вытащил вашу машину из заноса в Огайо…
– У него был номер CAD 159, – договорил Финн за детектива. – Если заменить буквы на цифры, получается 3,14159, первые шесть цифр числа «пи».
– А инспектор, который остановил тебя на пробежке в Свободе и спросил имя?
– У него на значке был номер 112, это три цифры из последовательности Фибоначчи. Часы у него на приборной панели показывали 11:23 – четыре цифры из той же последовательности.
Так они разобрали все числа, которые Финн указал в своем отчете: номера поворотов и столбов, машин и дорожных знаков. Числа, которые он не запоминал специально, но которые, возможно, снова его спасут. Скепсис детектива постепенно таял, а изумление нарастало, а потом он вдруг молча встал из-за стола и вышел из комнаты, забрав с собой все двадцать страниц показаний. Через несколько минут Финна увели обратно в камеру, где он снова стал ждать, стараясь не думать о том, как часто он вспоминает Бонни и как бесконечно по ней скучает.
∞
На оглашение приговора Бонни не пришла. Зато пришла ее бабуля. Такого же хрупкого телосложения, как внучка, с такими же высокими скулами и квадратным подбородком – семейная черта, из-за которой так горевала Бонни, расстроенная своим сходством с Хэнком.
Едва увидев Рэйну Шелби, Финн сразу понял, кто перед ним, несмотря на волосы, покрашенные дешевой краской в рыжий цвет, бледно-голубые глаза и кожу, которая была светлее, чем у внучки. У Бонни глаза были темные, а кожа золотистая, придававшая ей загорелый, солнечный вид. А вот в ее бабуле не было ничего солнечного. Суровая и неулыбчивая, она бросала на Финна брезгливые, презрительные взгляды, будто играла роль в сериале «Закон и порядок».
Рэйна Шелби сидела на заднем ряду с каким-то мужчиной, судя по всему – личным юристом, и перешептывалась с ним. Финн очень хотел, поймав ее взгляд, плюнуть на пол, показывая, что он о ней думает, но вместо этого лишь твердо посмотрел ей в глаза, проворачивая кольцо на пальце, и в итоге она первая отвела взгляд.
Эта маленькая победа была слабым утешением. Факт оставался фактом: Бонни не пришла. И не один Финн заметил это. Зал был забит репортерами, хотя фотографировать было запрещено. СМИ продолжали бесноваться и раздувать скандал.
Оглашение обвинения было короткой формальной процедурой. Финн дольше ждал своей очереди, чем стоял перед судьей. На этом заседании не предусматривалось выступление адвоката. Все высказались быстро и по делу. Зачитали обвинения, Финн отказался признавать вину, ему назначили защитника. С этого момента его больше не могла допрашивать полиция, а его новый – временный, до перевода в Сент-Луис, – адвокат пообещал встретиться с ним позже. В течение недели Финна планировали отправить в Миссури, если только он не откажется от экстрадиции. А он не откажется. Какой смысл?
∞
– К вам посетитель.
Финн не удивился. Он ждал адвоката. Однако вместо комнаты для допросов, где происходили встречи с юристами, его отвели к ряду окошек, возле которых сидели заключенные, разговаривая по телефону с посетителями, находившимися по ту сторону стекла. Сердце забилось у него в горле, и он с трудом сдержал желание перейти на бег, ожидая увидеть жену. Но вместо Бонни за стеклом сидела ее бабуля, обхватив телефонную трубку тонкими пальцами и поджав губы. Она подождала, пока он тоже возьмет трубку.
Вначале Финн хотел отказаться с ней разговаривать, но любопытство взяло верх. Он опустился на стул, поднял трубку, гремя наручниками на запястьях, и приложил ее к уху, дожидаясь, пока Рэйна Шелби заговорит. Не поинтересовался, зачем она пришла, не стал спрашивать про Бонни. Просто ждал. Рэйна окинула его взглядом, а затем произнесла:
– Тебе не кажется странным, что Бонни отпустили, а ты до сих пор под следствием?
Он не ответил.
– Ну, вы ведь были вместе… Разве не логично предположить, что она тоже виновна?
Финн пока не мог понять, в чем смысл этого визита, но Рэйна Шелби – бабуля – явно преследовала какую-то конкретную цель. Слово «бабуля» с ней совершенно не вязалось. Бабулями называют седовласых старушек с химической завивкой и в бифокальных очках.
– Полиция полагает, что ты заманил Медведя обещаниями отдать ему Бонни за выкуп. Может, ты так и планировал сделать, но Бонни тебя обставила, угнав «Блейзер». Поэтому тебе и пришлось взять машину в аренду, а потом, когда Медведь не привез деньги, ты его пристрелил.
– Какие деньги? – нарушил молчание Финн, не веря своим унтам.
– Полмиллиона долларов, которые ты потребовал.
Он уставился на нее, совершенно сбитый с толку.
– Я забрала деньги из банка за два дня до того, как ты напал на Медведя. – Рэйна Шелби внимательно следила за ним, словно проверяя, насколько эффективно действует ее изобличающий рассказ.
– Зачем вы пришли? – спросил Финн. У него кружилась голова, сердце колотилось где-то в горле. Он ни цента ни у кого не просил.
Рэйна Шелби проигнорировала вопрос, продолжая говорить, будто обвинитель во время перекрестного допроса.
– Я расскажу, почему с тебя не сняли обвинения, в то время как Бонни освободили. Полиция, видишь ли, вполне отчетливо представляет, что произошло. Тут все довольно просто. – Она сделала паузу, чтобы убедиться, что Финн ее внимательно слушает. Ее голубые глаза смотрели холодно, рука крепче сжала трубку. – Ты встретил Бонни, когда она бродила по Бостону, подавленная, готовая покончить с собой. И вместо того, чтобы доставить ее в больницу или позвонить в полицию, ты повез ее невесть куда через всю страну.
