Я не хотела, чтобы у меня на свадьбе был Элвис. Я любила его, но не настолько. Литл Ричард тоже был отвергнут. Никакой музыки, никаких искусственных цветов. Никаких торжественных проходов к алтарю под руку с давно почившей звездой рок-н-ролла. Вместо этого нас отвели в маленькую комнатку, где были зажжены маленькие свечи и ждал настоящий пастор. Встав рядом, мы без лишних вступлений произнесли клятву. «В богатстве и в бедности» – на этих словах Финн вздрогнул, словно ему не нравилось, что он относился ко второй категории. «В болезни и здравии» – тут поморщилась уже я, вспомнив, что Финн считал меня немного чокнутой. А бабуля и вовсе была уверена, что я клиническая сумасшедшая. Ну, или ей просто хотелось, чтобы я так думала. И наконец: «Пока смерть не разлучит нас». Мы посмотрели друг на друга, прекрасно зная, как легко смерть может разлучить тебя с теми, кого ты любишь.
– Согласна, – сказала я.
– Согласен, – произнес Финн.
И все. Свидетель поставил подпись, мы обменялись простыми кольцами – я бы не удивилась, если бы наши пальцы позеленели от прикосновения к дешевому сплаву. Но, поскольку Финн остался нормального цвета, качество колец меня мало волновало. Моник включила их в стоимость свадебного экспресс-пакета, который обошелся нам в пятьсот долларов. Три тысячи восемьсот я отдала за наши наряды, начиная от белья и заканчивая моими бриллиантовыми сережками и парой шелковых и кружевных аксессуаров – Моника была убеждена, что они мне пригодятся, и я с ней согласилась.
К этим суммам я добавила чаевые для нее и еще сто долларов для Пьера. Они оба просто спасли меня и превратили этот день в праздник. Я уже решила, что если благополучно разберусь со всем этим скандалом, то впредь регулярно буду обращаться к Моник за платьями. Я всегда платила добром тем, кто был добр ко мне, о чем и сказала своей спасительнице. И потом, мне давно пора самой выбирать людей в команду. Бабуля больше не будет решать за меня. Пора начать новую жизнь, прямо сегодня, прямо сейчас, и первым в этой новой жизни будет мужчина, которого я только что поклялась любить до конца своих дней.
Финн наблюдал за происходящим молча, с серьезным и задумчивым видом, будто перед ним было сложное уравнение, требующее решения, но, когда он сказал: «Согласен», я ему поверила. И когда я сама произнесла: «Согласна», это было от всего сердца, которое так расширилось от любви, что ему стало тесно в груди. Мне было легко, словно голова у меня наполнилась гелием, и я сжала руку Финна, опасаясь, что меня просто унесет ветром.
Мы попозировали для фотографий, но попросили сделать их на одноразовый фотоаппарат, который забрали с собой, не желая, чтобы кадры с нашей свадьбы попали на страницы таблоидов раньше, чем мы доберемся до Лос-Анджелеса. Это была наша тайна, момент, принадлежавший лишь нам, а всех остальных мы поставим в известность, когда – и если – захотим.
Мы вернулись в бутик, чтобы переодеться, хотя я оставила кружевные трусики и надела подходящий к ним бюстгальтер. Все остальное мы сдали Моник, которая осторожно упаковала вещи в чехлы, напоминающие палаты в психбольнице: у них были укрепленные стенки, обитые мягким материалом, и фиксаторы, удерживающие каждый предмет на своем месте. Через три часа после прибытия в Вегас мы вышли из бутика с кольцами на пальцах, закинув чехлы на плечи, предвкушая пятичасовую поездку на автобусе. Медовый месяц Бонни и Клайду не светил.
Мы зашли в гастроном. Финн купил для нас сэндвичи и кексы с глазурью и посыпкой, которые должны были сыграть роль свадебного торта. Когда Клайд вставил в предназначавшийся мне кекс свечку, я посмотрела на него с удивлением.
– Ты что, стащил ее с церемонии? – спросила я, едва не задыхаясь от смеха.
– Ага. Стащил. Схватил, затушил пальцами и сунул в карман. На день рождения обязательно должен быть торт со свечками, – заявил он, улыбаясь. – По-моему, я капнул воском на штаны. – Его улыбка медленно растаяла. Он наклонился и поцеловал меня. – С днем рождения, Бонни.
– Я и забыла, – изумленно призналась я.
Я действительно забыла про свой день рождения. В последний раз я вспоминала о нем перед тем, как Финн свернул с шоссе на заброшенную заправку в унылом городишке, которая явно видала лучшие дни, но точно никогда не видела таких жарких поцелуев.
– Больше никаких грустных дней рождения. Только счастливые. Договорились? – ласково спросил Финн.
Я сглотнула подступивший к горлу ком и лизнула глазурь на кексе. Это был лучший день рождения, да и просто лучший день в моей жизни, вне всякого сомнения. Я мысленно послала воздушный поцелуй на небо, надеясь, что Минни простит меня за эти новые прекрасные воспоминания, в которых нет ее.
– Договорились, – ответила я, глядя Финну в глаза.
– Пожмем руки в знак заключения сделки, миссис Бонни Рэй Клайд? – Он широко улыбнулся.
Я засмеялась и кивнула, протягивая руку, на которой было кольцо. Бабуля просто позеленеет от злости. От этой мысли я расхохоталась еще громче. Да, отличный вышел день рождения.
23
Ось отражения
ОНИ СЕЛИ В АВТОБУС без лишней суеты и сомнений. Финн заставил Бонни снова надеть бейсболку и очки. Красота приковывала взгляды, поэтому нужно было скрыть ее, иначе Бонни быстро узнают. Автобус отправился вовремя, и Финн вздохнул с облегчением при мысли, что даже с остановкой в пути они окажутся в Лос-Анджелесе приблизительно через пять часов.
С того момента, как они покинули Сент-Луис, Финн постоянно чувствовал тревогу, поначалу слабую, но нарастающую с каждым днем. Проблемы и опасности, подстерегавшие их на каждом углу, создавали ощущение неизбежно приближающейся катастрофы, и страх перед ней не могло полностью заглушить даже кольцо на пальце. Финн был счастлив, как никогда, но и напуган не меньше. Он был безумно влюблен, но с трудом узнавал себя. И, как бы то ни было, не стоило рассчитывать, что последний отрезок пути окажется проще, чем все остальное путешествие.
Через сорок пять минут после отправления из Вегаса автобус сломался. Он затрясся, двигатель начал кашлять. Водитель с трудом заставил автобус доползти до ближайшего съезда с шоссе. К счастью, они остановились не где-нибудь в безлюдной глуши, хотя городок под названием Примм показался Финну чрезвычайно странным. Это был маленький островок цивилизации посреди пустыни. В сравнении с ним Лас-Вегас можно было назвать континентом. Торговые ряды, построенные в стиле старых городов Дикого Запада, несколько отелей и американские горки, рельсы которых проходили сквозь искусственные скалы, – вот и все достопримечательности Примма. Уже стемнело, и Финну казалось, что он Пиноккио, который прибыл на остров, где мальчиков превращают в ослов. Как же он назывался? В детстве мама читала им с Фишем «Пиноккио», и эта история задела его за живое. Фиш был в восторге от описываемых в книге приключений и просил читать ее каждый вечер, а вот Финну она не очень нравилась. Он слишком хорошо понимал бедного сверчка Джимини, который пытался удержать Пиноккио от безрассудных поступков.
«Остров Удовольствий», – всплыло у него в голове. Точно. Так называлось место, где мальчики под действием чар превращались в ослов. Финн надеялся, что в Вегасе с ним не произошло то же самое. Водитель сперва попросил пассажиров оставаться на своих местах и не покидать автобус, но через полчаса, пообщавшись с операторами по телефону, объявил, что за ними вышлют новый автобус, на котором они продолжат путь в Лос-Анджелес. Водитель сообщил, что у пассажиров есть час свободного времени, и несколько раз убедительно попросил всех вернуться к десяти тридцати. Он коротко перечислил рестораны и достопримечательности Примма, включая бассейн в форме бизона в отеле «Буффало Билл» и американские горки, на которых Финну внезапно захотелось прокатиться. Но, когда водитель упомянул, что в отеле-казино «Виски-Питс» выставлена изрешеченная пулями машина известных преступников Бонни и Клайда, они с Бонни изумленно переглянулись.
