– Далеко вам до дома? – спросил он.
– Мы живем в Портсмуте.
– А где это?
– Отсюда прямо на юг, ехать часа три. Родители мужа живут в Северной Каролине, так что ничем не помогут. Я могу позвонить своим, но они оба работают до шести вечера.
Был полдень.
– А муж?
– Муж в Афганистане.
Вот черт.
– Финн. – Бонни произнесла только его имя, но он сразу все понял. Она выжидающе смотрела ему в глаза.
– Мы подбросим вас домой, – сказал Клайд, не дав себе времени как следует подумать. – Не такой уж большой крюк. – Всего-то три часа.
– Я не могу бросить машину. Мне нужно будет как-то доставить ее в Портсмут, на эвакуатор мне просто не хватит денег! – Шайна пыталась держать себя в руках, но мысль о том, что придется оставить «форд», похоже, стала последней каплей.
– Финн!
Клайд не знал, почему одно это слово из уст Бонни так на него действовало, но то, что произошло дальше, заставило его всерьез заподозрить, что она способна контролировать чужой разум с помощью голоса. В конце концов, суперзвездами просто так не становятся.
– Прицепим машину к «Блейзеру», – предложил Финн, ужасаясь собственным словам. – У меня есть крюк, цепь где-нибудь достану. Придется ехать медленно, но рано или поздно доберемся.
Бонни просияла. Ну точно, контроль разума.
Финн отправился за цепями, а Бонни переложила коробки и сумки так, чтобы освободить место на заднем сиденье. Шайна забрала все необходимое из своей машины, после чего женщины вернулись в здание заправки, чтобы заскочить в туалет перед дорогой.
Через полчаса зеленый «Форд Фиеста» уже катился за стареньким «Блейзером» на захватывающей дух скорости – целых семьдесят километров в час. Впереди была мучительно долгая дорога. Теперь Финн почти надеялся, что копы его остановят.
∞
Примерно через полчаса я вытащила из чехла гитару Финна, которую сразу переложила вперед, освобождая место для пассажиров, и спела несколько песен, чтобы развлечь их. Я была почти уверена, что Кейти меня узнала. Финн тоже это заметил и теперь то и дело бросал на меня встревоженные взгляды, а я только улыбалась в ответ. Ему просто нужно расслабиться. Он не сделал ничего плохого, и никто не отправит его в тюрьму. Просто Финн не привык, что о нем говорят и пишут в новостях. Не знал, каково это, когда каждый встречный считает себя вправе совать нос в твои дела только потому, что ты записываешь и продаешь песни. Насчет полиции я не беспокоилась и уж тем более не боялась, что Кейти Харрис, ее мама и крошка Райли начнут звонить в таблоиды, едва добравшись до Портсмута.
– Тебя зовут Бонни, и ты поешь точь-в-точь как Бонни Рэй Шелби, – полушепотом произнесла Кейти, глядя на меня широко открытыми глазами. – И ты очень на нее похожа, только волосы другие.
– Это потому, что я и есть Бонни Рэй Шелби, – ответила я.
Финн закатил глаза, а я показала ему язык, и Кейти засмеялась.
– А почему ты постриглась? – Девочка, очевидно, мгновенно поверила моим словам.
– Нужно было сменить имидж, – соврала я. Не рассказывать же Кейти, как я разрыдалась, решив, что похожа на Хэнка. – Смотри-ка, твои волосы скоро тоже отрастут до такой длины, и тогда все будут говорить, что ты похожа на Бонни Рэй Шелби.
– Точно! Только у меня волосы светлые… Ну, когда они есть.
– Ну что ж, тогда я, пожалуй, перекрашусь обратно в блондинку, и мы с тобой будем как близняшки. Пришлешь мне фотку, чтобы я не ошиблась с оттенком?
Мама Кейти посмотрела на меня с широко открытым ртом. Потом, поморгав, закрыла рот, так ничего и не сказав.
– Споешь еще что-нибудь? – попросила Кейти.
– Конечно. У тебя есть любимая песня?
– Я их все люблю. Выбери ты.
– Хм, вот Финн обожает песню «Земляной горох». Думаю, крошка Райли ее тоже оценит.
Клайд покачал головой, и я с трудом сдержала смех. Какой же он зануда. Я запела, вкладывая в песню всю энергию. Малышка действительно пришла в восторг от «Земляного гороха», стуча пухлыми ножками по креслу. Финн только скривился.
– Есть одна песня, которую часто пел мой папа, под названием «В голубой долине». Она немного грустная, но Райли, похоже, хочет спать. Вдруг мне удастся ее убаюкать? Что скажете?
Шайна тоже едва не засыпала от усталости. Если младенец уснет, она, пожалуй, и сама сможет наконец вздремнуть.
– Давай, – кивнула Кейти с улыбкой.
– В голубой долине воздух – чистый мед.
Там гуляет ветер и трава поет.
Там гуляет ветер, там гуляет ветер,
Там гуляет ветер и трава поет.
Розы любят солнце, а фиалки тень.
Ангелы на небе скажут в Судный день:
Он любил ее лишь, он любил ее лишь,
Он любил ее лишь всякий божий день.
Я резко замолчала, вдруг осознав смысл слов песни. Кейти стащила с себя шапочку и положила голову маме на колени. Ее шея казалась совсем тоненькой – как только голову держит. Шайна гладила лысую макушку дочери. Когда-то и Минни выглядела точно так же, и я с трудом справилась с собой.
Финн бросил на меня проницательный взгляд. Он, конечно же, все понял. Я молча сыграла несколько тактов, пытаясь обуздать нахлынувшие чувства, которые застали меня врасплох. Наверное, это из-за строчки про ангелов на небесах. Я подмигнула Финну, притворяясь, что все в порядке, и спела другой куплет, который не напомнил бы мне о Минни.
– Напиши письмо мне и пошли в тюрьму.
Грустно в Бирмингеме парню одному.
Грустно в Бирмингеме, грустно в Бирмингеме,
Грустно в Бирмингеме парню одному.
– Как мило, Бонни Рэй, – процедил он сквозь зубы.
Я снова подмигнула и послала ему воздушный поцелуй, показывая, что просто дразню его. Я бы даже вставила в текст исправительное учреждение в Норфолке, но тогда получилось бы слишком много слогов.
– Он в тюрьме? – спросила Кейти.
Я удивленно замолчала.
– Кто?
– Парень из песни, – ответила Кейти. – Он в тюрьме, а она – ангел на небесах?
– Нет. В смысле, да, он в тюрьме, но она не ангел… Просто девушка, которую он любит, мечтая, что она ответит ему взаимностью, – объяснила я.
– И будет писать ему письма?
– Ага. И слать их ему в колонию, – радостно добавила я.
Финн вздохнул, как человек, чье терпение на исходе. Я с трудом сдержала смех.
