– Ага. Поднял мне самооценку, ничего не скажешь. В общем, я, обиженная и растерянная, в итоге замутила с удачно подвернувшимся восходящим светилом поп-музыки. Он выпустил один неплохой хит и хотел почаще светиться в новостях за счет кого-нибудь более знаменитого. Внимание! На сцену выходит Бонни Рэй Отчаянная. В итоге все было ужасно. Унизительно. Тогда я кое-что поняла. Меня обманули. Я пела, мечтала и сочиняла песни о большой бессовестной лжи. Это было слишком, и я убедила себя, что со временем станет лучше, иначе почему все этим занимаются? Так что я потерпела еще пару раз. Но лучите не стало.
Финн снова напрягся. Наверное, не понимал, к чему вся эта исповедь. Когда я замолчала, он покрутил радио, но в конце концов выключил. Я выжидала. После его лекции о том, что можно говорить, а что нельзя, я предпочитала дождаться, пока Финн сам спросит.
– И с какой целью ты рассказала мне эту глубоко личную историю? – произнес он наконец.
– Когда ты поцеловал меня, Клайд… Один этот агрессивный поцелуй заставил меня почувствовать больше, чем все те три-четыре попытки заняться сексом, вместе взятые. И я поняла, что меня все-таки не обманывали. Это был лучший поцелуй в моей жизни. Все остальные даже сравнить нельзя. Так что просто скажи, что мне сделать, чтобы заслужить еще один. Как это ни позорно, именно я всегда прошу чужого внимания. И даже теперь, когда мой пофигизм ничто не сдерживает, я не знаю, как долго еще смогу унижаться.
– Этот поцелуй ни хрена не значит, Бонни Рэй. Я поцеловал тебя, потому что иначе придушил бы. Вот и все. Больше не жди. В следующий раз, когда мне захочется придушить тебя, я просто уеду один.
В другой раз меня бы ранил этот отказ, но Финн Клайд покраснел как помидор и от этого стал нравиться мне еще больше. Он был слишком зажатым для высоченного «плохого парня» с длинными волосами и татуировками. Я закинула ноги на приборную панель и засмеялась. Мне нравилось это новое ощущение. Когда тебе на все наплевать, жить становится веселее и намного проще. Финн снова врубил радио, и я начала громко подпевать, чувствуя давно забытую легкость.
6
Горизонтальное отражение
СНЕГ, КОТОРЫЙ НАЧАЛСЯ УТРОМ, все шел, то слабея, то усиливаясь, а мы тем временем въехали в Огайо. Потрепанные плохой погодой окрестности постепенно сменились относительно нетронутыми видами. Неизвестность впереди казалась частью приключения, к тому же мир по ту сторону салона машины мало волновал нас в этот момент. Снег за окном еще нельзя было назвать метелью, и старенький «Блейзер» упрямо двигался вперед, обмахиваясь дворниками. Но с приближением вечера ветер начал поднимать снег с земли. В этом белом головокружительном вихре было уже не разобрать, сверху идет снег или снизу и где что находится.
– Давай свернем с шоссе на ближайшем повороте. Думаю, пора сделать остановку на ночь. Погода совсем испортилась, – сказал Финн.
Я попыталась разглядеть, что написано на большом зеленом указателе, но его уже покрыл слой снега, к тому же боковое пассажирское окно тоже было наполовину залеплено белыми хлопьями.
– Где мы вообще? – спросила я.
– Где-то между Кливлендом и Колумбусом. Точнее не скажу. – Клайд сбросил скорость, боясь пропустить поворот. Так мы проползли несколько миль и уже было решили, что проскочили съезд с шоссе, когда я вдруг увидела нужный знак.
– Вот он!
Даже на такой скорости пухлые черные шины «Блейзера» не помогли вовремя затормозить на нечищеной дороге, покрытой подмерзающей коркой и снегом. Машина пошла юзом и покатилась вниз по подъездной дороге. Я зажмурилась и скрестила пальцы, как привыкла делать еще с детства в ситуациях, требовавших везения или божественного вмешательства.
– Ты бы еще каблучками стукнула на удачу, – усмехнулся Финн. Сам он, однако же, не сводил глаз с едва различимой дороги, вцепившись обеими руками в руль. Наконец шины поймали сцепление, и «Блейзер» перестал катиться вниз.
Наверное, в эти несколько напряженных мгновений мы отвлеклись на снег и лед и проскочили какой-то знак или ориентир, а может, после съезда надо было повернуть налево, а не направо. Так или иначе, двигаясь все дальше по дороге в отчаянной надежде, мы упустили какую-то крайне важную информацию, которая могла бы спасти нас от того, что случилось дальше.
В этой ослепляющей белизне видимость была почти нулевая. С таким же успехом мы могли бы искать признаки цивилизации где-нибудь в сибирской тайге. Других машин за нами не было, и навстречу тоже никто не ехал.
– Поворачиваем. Тут ничего нет. – Финн развернул «шевроле», и мы поехали обратно по собственному следу. – Вернемся на шоссе и доедем до ближайшего города. Колумбус, наверное, уже где-то рядом.
Но когда мы добрались до места, где был въезд на магистраль, видимость настолько ухудшилась, что мы попросту его проехали. Осознав это, Клайд снова развернулся, чтобы попытаться еще раз. Я даже опустила стекло, высунула голову наружу, не обращая внимания на колючие ледяные снежинки, и попыталась что-нибудь разглядеть.
– Может, здесь?
Я с сомнением всмотрелась в темные очертания тоннеля, и Финн тут же попытался свернуть направо, но слишком поздно среагировал. «Блейзер» закрутился и полетел в сторону, а нас внутри салона бросило в противоположную. В открытое окно сыпал снег. Мы не успели заметить, как слетели с дороги. Задние колеса застряли в сугробе, передние беспомощно буксовали на льду, покрытом свежим слоем белой крупы. Клайд вылез из машины и попытался вытолкнуть «Блейзер», пока я давила на газ. Но нет, мы безнадежно застряли.
Задние колеса до самого бампера утонули в снегу, которого на обочине было по колено, если не больше. Чтобы выбраться на дорогу, не хватало сцепления. Клайд в промокших ботинках и штанах вернулся в «Блейзер», растирая покрасневшие от холода руки, и я пересела на пассажирское сиденье. Он вытащил свой старый мобильник и замерзшими пальцами набрал номер страховой компании, чтобы вызвать помощь. Автоответчик сообщил Клайду, что «линия занята, пожалуйста, подождите». Финн прождал пятнадцать минут, пока телефон не издал жалобный писк, выключившись от нехватки заряда. Тогда я принялась извиняться за то, что повела себя как капризный ребенок и выкинула телефон бабули, который теперь мог бы нам пригодиться.
– У меня есть зарядка. Просто посидим, я согреюсь и попробую еще раз.
Однако, когда Клайд наконец дозвонился до оператора, он не смог объяснить, где мы находимся. Он сообщил всю информацию, какую только мог, назвав последний указатель, который мы видели на Семьдесят первой магистрали, но я понимала, что это вряд ли поможет, особенно при такой видимости. Оператор сказал, что вышлет в нашем направлении эвакуатор, пообещав, что нас найдут, – утешительная, но все-таки ложь.
Мы два часа просидели, греясь в застрявшем «Блейзере», пока мне не пришлось, мучаясь от неловкости, выбраться наружу, чтобы сходить в туалет за бампером. В итоге я окунула пятую точку в сугроб и нечаянно облила мочой сапоги. После этого я старательно прикопала желтый снег, с ужасом думая о том, что Финн увидит, как я пометила территорию. Потом Клайд тоже сходил по нужде, и вскоре мы оба снова сидели в машине. Заняться было нечем, идти некуда, надежды на скорое спасение не оставалось: едва ли нас найдут раньше, чем закончится метель, а понять, где мы находимся, удастся в лучшем случае утром, когда можно будет пройтись подальше и найти какой-нибудь указатель.
