– Думаешь, им… этим людям нужна только картина? – спросил Максим.
– Не знаю. Тогда зачем они взяли компьютеры?
– У нас тоже пропали ноутбуки. И мамин системный блок.
– Значит, искали что-то ещё.
– Но что?
– Не знаю… Ну, или надеялись понять, где сейчас картина.
– Может быть.
В тишине Кристина посмотрела на Максима. Его одновременно привлёк и насторожил этот взгляд. В нём была уверенность. Граничащая с отчаянием, перемешанная со страхом и всё же твёрдая.
Они совсем не знали друг друга, но история с «Особняком» и похищение Абрамцева связали их крепче, чем подчас связывает многолетняя дружба. По меньшей мере, так показалось Максиму. Он не забыл, с каким надрывом обняла его Кристина. По-прежнему чувствовал тепло её дыхания у себя на груди.
Молчание затягивалось.
Кристина откинулась на кровать. Достала серебристый айфон. Стала что-то торопливо набирать. С телефона свисал потрёпанный резиновый Стич. Максим какое-то время разглядывал его, потом занялся своими делами: пересел за стол, открыл тетрадь с заданием на следующий семинар по риторике, отправил Диме эсэмэску – написал, что завтра приедет к первой паре. Ни на секунду не забывал о том, что за его спиной на кровати лежит Кристина, но почему-то без сопротивления принял её присутствие. Ему даже нравилось, что они могут вот так, без слов, находиться рядом.
Позвонила мама. Сказала, что приедет через полчаса, и попросила встретить её у машины – в доме творчества ей разрешили на время взять один из компьютеров.
– Хочешь есть? – спросил Максим, пересев на кровать.
Кристина приподнялась. Отложила айфон. Перед тем как погас экран, Максим успел рассмотреть фоновый рисунок. Молодой Абрамцев в каком-то безумном малиновом пиджаке и с блестящими от лака волосами. Рядом с ним – Кристина, лет семи-восьми, и женщина, на которую была так похожа Кристина сейчас, в свои девятнадцать. Семейный портрет, на котором все счастливы. Застывшие улыбки. Фрагмент жизни, украденный у прошлого и оберегаемый с фанатичностью солипсиста, уверенного, что мир исчезнет, если он забудет на него посмотреть.
– Могу разогреть чего-нибудь. Гречка, суп…
– Дома поем, – Кристина поправила сбившиеся на лицо волосы.
– Скоро придёт мама. Думаю…
– Нет! – Кристина резко поднялась с кровати. – Екатерина Васильевна не должна знать, что я здесь.
– Почему?
Максим растерянно смотрел на то, как Кристина ходит возле двери. Больше удивлялся не порывистости её движений и слов, а тому, как легко разрушилось недавнее чувство единения. Он будто только сейчас понял, что в его комнате – незнакомая девушка, которую сюда привело лишь желание разобраться в судьбе собственного отца.
– Потому что она позвонит моей маме. И мне… Она сделает всё, чтобы вернуть меня в Тулу. Это невыносимо, – Кристина стала тягуче заламывать руки, будто не могла совладать с вернувшейся тревогой. – Мама думает, что я живу у друзей. Я ей обещала, что оставлю всё полиции, что даже не буду заходить в галерею. Но я так не могу.
– И где ты живёшь?
– В папиной квартире.
– Тебе там… – Максим замялся, и Кристина, повернувшись к нему, сама подобрала слово:
– Страшно. Да. Когда он пропал, я… три ночи была в отеле. Но я хочу понять, что случилось. Я хочу найти папу, если он жив. Или точно знать, если его больше нет. – Последние слова Кристина произнесла совсем тихо, с придыханием. – Думала, ты что-то подскажешь.
– Прости, – Максим пожал плечами. – Мне правда жаль, что всё так получилось. Если бы не картина…
– Ты не виноват. И твоя мама тоже. Папа знал, на что идёт. Всегда знал, когда брался за такие картины.
– А он это часто делал?
– Что?
– Ну… брался за такие картины.
Кристина не ответила.
Максим по-прежнему сидел на кровати. Водил по своей ладони тупым лезвием деревянного ножа. Старый подарок от мамы. Не лучший выбор для самозащиты. Невпопад подумал, что нужно будет пропылесосить в коридоре. Они там хорошенько натоптали.
– Позвони мне, если что-нибудь узнаешь.
Кристина с неизменной порывистостью подошла к нему. Встала совсем рядом. Настойчиво посмотрела в глаза Максиму, будто так могла с точностью узнать, выполнит ли он её просьбу, и Максим уловил чуть горьковатый, будто перемешанный с хвоей и цедрой, аромат духов. Это был странный запах. Очень знакомый, почти родной. Максим никак не мог вспомнить, откуда его знает, и только чувствовал, что за этими воспоминаниями нужно вернуться на многие годы назад, вглубь собственного детства.
– Картина сейчас…
– Нет! Я не хочу знать, где она. Просто скажи мне, если поймёшь, в чём там дело.
– Хорошо. Ты ведь слышала про внутренний слой?
– Да. Папа говорил.
– Что он ещё говорил?
Кристина взяла с покрывала свой телефон. Отошла к окну. Вновь отодвинула штору и выглянула во двор.
– Говорил, что картина гораздо интереснее, чем может показаться. И просил Савельева сделать рентген.
– Рентген?!
– Да. Что они там увидели, не знаю. Но им это показалось интересным. Они хотели и дальше исследовать картину. Но потом твоя мама её забрала.
– Так, значит… – Максим растерялся.
Абрамцев обманул маму, но Максима сейчас больше впечатлило, что Кристина так свободно призналась в этом ему – человеку, с которым впервые встретилась чуть больше часа назад.
– Постой, как они собирались исследовать картину, если уже был покупатель? «Особняк» ушёл бы на аукционе и…
– Папа хотел сам выкупить картину. Через подставное лицо, конечно. Он так делал и раньше. Провёл бы экспертизу. Узнал бы, что к чему. А через пару лет перепродал бы.
– В два раза дороже… – потрясённый, прошептал Максим.
– В десять. Или в пятнадцать. Иначе не взялся бы. Считал, что это честно. Ведь твоя мама сама не захотела исследовать «Особняк».
– Ты тоже считаешь, что это честно?
– Я просто хочу найти отца.
– Но почему Дмитрий Иванович так легко отдал картину? Если хотел заработать? У них же был договор, он мог…
– Потому что был другом твоей мамы.
«Был». Максима это слово ударило не меньше, чем откровение Кристины. «Значит, она уже не верит, что отец жив».
– Они с твоей мамой давно общаются. – Теперь Кристина употребила настоящее время.
– Вот как.
– Я же говорю, папа считал перепродажу честной. А напрямую обманывать друзей, использовать их – это не про него.
– Понятно.
Кристина сказала, что хочет добраться до архивов «Старого века». Сотрудники аукционного дома вели историю каждого лота и наверняка зафиксировали предаукционную заявку на «Особняк» Берга. Всё осложнялось тем, что дела перешли к заместителю Абрамцева, который хорошо знал маму Кристины и, конечно, сейчас поддерживал с ней связь. Один неверный шаг – и Кристину заставят вернуться в Тулу, где она жила до того, как решила поступать в Строгановку.
