– Добрый день! – произнесла женщина с таким радушием, будто давно ждала их приезда.
Максим растерялся. Так и стоял со скрещенными руками, молчал. Аня пришла ему на выручку:
– Здравствуйте.
– Вам нужна комната? – с неизменной улыбкой спросила индианка.
– Вы… вы сдаёте комнаты?
Аня заподозрила, что они ошиблись домом. Назвала адрес из записки Джерри.
– Всё верно, – подтвердила индианка. – А кто вас привёз? Я не видела машины.
– Мы…
Аня не успела договорить, её перебил Максим:
– Мне нужен Шустов. Он здесь?
Индианка с сомнением огляделась, будто Сергей Владимирович мог стоять поблизости, а потом неуверенно сказала:
– Одна комната занята, там живут. Вы ищете друга?
– Вот. – Аня открыла на телефоне фотографию – ту самую, где под баньяном в Ауровиле стояли молодые Шустовы и Сальников. – Мы ищем этого человека.
– Суреш! – воскликнула индианка. – Вы знаете Суреша?
– Я его сын, – холодно ответил Максим.
– Сын?
Индианка какое-то время рассматривала фотографию, потом вдруг подалась вперёд и до того порывисто обняла Максима, что, кажется, напугала его.
– Проходите, проходите! – взволнованно запричитала она. – Меня зовут Рашмани.
Аня представилась сама и назвала Максима, после чего подтолкнула его вперёд. Пока не понимала, что происходит, однако чувствовала, что они близки к цели.
Дверь с веранды вывела их прямиком в светлую и во многом аскетичную гостиную. Вдоль выкрашенных в жёлтое стен стояла деревянная угловатая мебель, с бугристого потолка свисало сразу три простеньких абажура, а все окна были зашторены лёгкими, пропускавшими свет шторами однообразно бежевого цвета. Посреди комнаты на каменном, ничем не покрытом полу возвышался обеденный стол, сервированный на два куверта – надо полагать, по числу живших тут постояльцев. Сейчас гостиная пустовала.
Рашмани направилась к одной из четырёх дверей. На ходу говорила, что сдаёт две комнаты, а сама с дочкой живёт в единственной из оставшихся спален. То и дело оглядывалась на Максима. Судя по всему, только сейчас поняла, до чего он похож на собственного отца.
Дверь была заперта. Индианка достала из кармана связку ключей, быстро управилась с замком и жестом предложила войти в небольшое помещение, показавшееся тёмным из-за более плотных штор и синей краски на стенах.
– Это кабинет твоего отца, – кивнула Рашмани.
– Где он? – сухо спросил Максим.
– Суреш в отъезде.
– Когда он вернётся?
– Не знаю. Суреш не сказал.
Максим, нахмурившись, прошёлся по кабинету. Невидящим взглядом оглядел его обстановку. Был растерян и пока не знал, как поступить.
– А мы можем подождать? – с надеждой спросила Аня.
– Конечно! – Рашмани вскинула руки. – Ведь это его дом, а значит, и ваш!
Кажется, она не так поняла их близость с Максимом. Аня улыбнулась, однако не стала её переубеждать.
– Я подготовлю комнату! Вы, наверное, проголодались? Так кто же вас привёз? Обычно я слышу, как подъезжает машина. А вы давно в долине? – Рашмани явно не терпелось расспросить Максима.
Максим не ответил ни на один из вопросов. Застыл возле зашторенного окна и полностью отдался тягучим размышлениям. Разговор пришлось поддерживать Ане, и следующий час она провела с Рашмани – помогла ей застелить кровать в свободной комнате, принести чистые полотенца и ванные принадлежности, посмотрела, как включать бойлер в душевой, как настраивать слив, а попутно старалась побольше разузнать о Хундере и о том, чем здесь занимается Шустов-старший. Из слов Рашмани поняла, что Сергей Владимирович своими силами перестроил этот дом и восстановил прежде запущенный сад, кроме того, помогал многим соседям и даже участвовал в реставрации какого-то из здешних монастырей.
Кухня и хозяйственная комната располагались в отдельном строении у дальнего конца ограды. Когда индианка ушла туда готовить ужин, Аня оказалась предоставлена сама себе. Понимала, что Максиму нужно побыть одному, поэтому занялась изучением дома. Обойдя его со всех сторон, сообразила, что гостиная некогда задумывалась самостоятельным зданием, возможно, разделённым на несколько помещений, а все новые комнаты, в сущности, достраивались отдельно. Швы в местах соединения никто и не пытался спрятать, более того – их выделили оранжевыми полосами. В такой же цвет были выкрашены и внешние углы дома, что смягчало несуразность его конструкции.
Максим всё это время провёл на веранде. Неспешно расхаживал вдоль балюстрады, изредка останавливался, принимался выстукивать пальцами по деревянным перилам. Поглядывал в сторону калитки, будто ждал, что она с минуты на минуту распахнётся и во двор войдёт Сергей Владимирович.
Девочка, прежде прятавшаяся в гамаке, пропала, а котёнок теперь развалился на лавке, среди подушек, и во сне подёргивал крохотными лапками.
– Ты как? – Аня осторожно приблизилась к Максиму.
– Скоро всё закончится.
Голос выдавал его напряжение. Максиму здесь было неуютно. Настолько, что он не мог стоять на месте. Аня хорошо знала это чувство. Пожалуй, слишком хорошо. Поэтому вновь оставила Максима одного. Ему нужно было смириться с мыслью, что в ожидании, скорее всего, придётся провести ещё несколько дней.
Не зная, чем заняться, Аня вернулась в кабинет Шустова-старшего и там застала дочку Рашмани. Она, скрестив ноги, сидела на письменном столе и рассматривала стоявшие на нём фотографии в бамбуковых рамках. Девочка была босая, в коротеньком платьице и с расцарапанными коленками. Увидев Аню, в притворном испуге втянула голову в плечи. Судя по всему, Рашмани не разрешала ей сюда заходить.
– Привет, – улыбнулась Аня.
– Не говори маме.
Чуть распевные, по-индийски мягкие, но всё же разборчивые английские слова.
– Не скажу. И дяде не скажу.
– Какому дяде?
– Сурешу.
– А он не узнает. Он никогда не успевает за Киран.
Девочка скользнула со стола на пол и заторопилась к двери.
– А кто такая Киран? – заговорщицким шёпотом спросила Аня и наклонилась, чтобы погладить девочку.
– Какая ты странная… – Девочка замерла, будто боялась, что Аня не выпустит её из комнаты. Потом вдруг приосанилась и по-детски важно заявила: – Разве не видно? Киран – это я!
Аня рассмеялась от такого знакомства, а Киран, воспользовавшись её замешательством, юркнула в дверной проём. Добежала до обеденного стола, запрыгнула на ближайший стул и теперь выглядывала из-за его спинки. Аня опять подмигнула девочке и на прощание приложила к губам указательный палец, словно и сама хотела сохранить в тайне свой приход в кабинет Шустова. Киран понимающе кивнула.
