– Сереж, прощаться пора, дождь сейчас ливанет.
– Так я подвезу тебя.
– Спасибо, я прогуляться хочу. Мне до трамвая три минуты, а там и до дома близко.
Воздух стремительно наполнялся влагой: свежей, ароматной, будто кондитер небесный украшал торт сочной ягодой.
Влага щекотала ноздри предупреждением настоящей грозы вместо обещанного дождика.
За короткие минуты до остановки трамвая Варвара Сергеевна приняла в себя то, что отказывалась принимать долгие годы.
Они с полковником давно пережили свою физическую связь.
Но связь осталась.
И как-то незаметно для них из напуганной, обученной лгать девчонки она выросла в величественную, все понимающую богиню.
Резко хлынувшая с неба вода соединила людей на остановке в тесные кучки, смешала их цвета в одну сероватую, влажную массу.
Люди, молодые и старые, мужчины и женщины, кто радостно, кто с напряжением глядевшие ввысь, вмиг стали похожи на суетливых ласковых мышек.
Трамвай в красной одежке спасателя подоспел очень вовремя, и Варвара Сергеевна, втиснувшаяся в него в числе последних, почти не промокла.
45
– Мигель, ты вообще меня слышишь?! Или тебя уже ничто не интересует? А если с твоим ребенком случится беда?
Внезапно оборвав свой возбужденный шепот, Галина вскочила с кровати, подошла к двери и уставилась на щель под дверью.
Затем направилась к бельевому комоду и вытащила полотенце. Покрутила в руках, бросила обратно, достав простыню.
Скрутила в жгут и подоткнула щель.
– Галя, что ты делаешь? – раздраженно спросил Мигель, оторвавшись от монитора.
– Ты потише говорить можешь?
– Да, Галя, нам бы поговорить…
Мигель отвернулся от компьютера, но не выключил его. На экране висела таблица частных уроков и выступлений на ближайшие три месяца.
Галина, внимательно осмотрев заткнутую щель, вернулась на кровать.
– Ольга может услышать… – шепотом объяснила она.
– И зачем это Ольге?
– Потому что они заодно!
– С кем?
– С ним!
– Галя, – Мигель провел руками по уставшему лицу, – ты забыла сегодня рассчитаться с нашей няней, она звонила мне… Свою часть денег я оставил вот здесь! – Он неприятно постучал пальцем по столу. – Ты сказала, что в магазине не было индейки с рисом для Лу, но она там есть, я туда звонил… И если тебе не с руки было зайти в магазин, ты могла просто сказать мне об этом, я бы купил. Что касается Ольги и Амира…
– Ты потише можешь говорить? – снова зашипела Галина.
В этом месяце ПМС накрыл ее так остро, как никогда, и злость на сожителя за его непонятливость мешалась у нее сейчас с острым желанием разрыдаться в голос.
– Почему, Галя? Почему мы должны говорить тише?!
– Я уже сказала тебе: потому что Ольга может услышать. Мне надо сообщить тебе о том, что я узнала сегодня утром. Пока тебе одному. Хотя я давно уже поняла, что тебе нет никого дела до того, что происходит в доме, в котором ты живешь.
– Ольга нас не может услышать… – В его глазах плескался страх вперемешку с презрением. – Галя, ты в последнее время много пьешь и…
– Что значит – пью?! Да, я иногда позволяю себе немного после работы, но…
– Это стало системой. И потом, что значит «немного»?
– Немного – это немного! – с шепота она перешла на крик. – Знаешь, милый, извини, но мать твоя, выходит, тоже пьет! Но только не после работы, а вместо нее!
– Уф… – Мигель потер ладонями виски.
За последний год он заметно постарел и набрал в весе.
Но даже это, как с яростью отметила про себя Галина, не умаляло его мужской привлекательности. Солнечный мальчик превратился в грустного, всегда чем-то озабоченного мужчину и на редкость заботливого отца. Но то животное, пьянящее, что было в нем от природы, никуда не исчезло, а просто дремало, готовое в любой подходящий момент снова вырваться наружу и затопить собой счастливицу, что случайно окажется рядом.
– Галя, это послеродовая депрессия, я консультировался. Она может не сразу выстрелить, а позже, как это произошло у тебя… Плюс, конечно, постоянное напряжение на работе и дома. Но ты сама позвала их сюда, это было твое решение! Ольге ты отказать, конечно, была не вправе, это и ее дом… Но с Амиром… Пошел уже второй месяц, и наше гостеприимство вышло нам боком… А с другой стороны – Амир здесь почти не бывает. Уходит рано, приходит ночью, продуктов всегда приносит в избытке, так что…
– Тебе в третий раз повторить? Не произноси хотя бы имен! Здесь тонкие стены, она может специально подслушивать.
– Кто – она?! – Мигель с силой хлопнул ладонью по столу.
– Оль… ка, – всхлипнула Галина.
Рыдания все же прорвались наружу.
– Галя! – давно привыкший к ее истерикам, завелся Мигель. – Разве ты не заметила, что Ольги нет дома? Она несколько часов назад уехала в больницу к твоей бабушке. Тебе звонили! Она звонила! Мать звонила! Я звонил! Ты не отвечала и не читала сообщения, понимаешь?! А сказать тебе почему?! Потому что, пока не вылакаешь свою дозу, ты не в состоянии нормально контактировать с окружающим миром.
– А г… де Лу?
Потоки слез катились у нее по щекам.
– С ним играет в своей комнате твоя старшая дочь. А разве, когда пришла, ты туда не заходила?
– Ты не понимаешь… – Она отчаянно пыталась взять себя в руки и говорить нормально. – То, что я увидела сегодня утром у них в комнате… у Ольки и Амира… в его вещах…
Но спазм, сцепивший горло, не позволил ей договорить.
Мигель вышел из комнаты.
Когда Галина пришла в себя, она оделась, закинула в рот парочку успокоительных таблеток и, сопровождаемая тяжелым взглядом Мигеля, вышла из квартиры.
Она села в такси и поехала в больницу.
Весь путь, состоявший из бесконечных светофоров, от которых светящимися красными огоньками тянулась едва живая металлическая гусеница машин, жгучая обида на Мигеля раздирала ее на части.
* * *
– Галчонок, девочка моя… Ох, горе какое… Чего налить-то тебе? Вино, водка есть. Почему ты с сестренкой не села? Похожи вы как, а? Ольга – модель, одно слово! Я же ее только маленькой помню. А как Матвевну-то прихватило… Кто же думал? Кто же знал?
Соседка тетя Рая своим участием и назойливой болтовней и раздражала, и одновременно спасала Галину.
Не дожидаясь официального начала застолья, она по-простому разлила водку и плюхнула в Галинину тарелку что-то, похожее на рвоту с майонезом.
