Я чуть не выматерилась.
– Значит, ездить на кладбище ей здоровье позволяет, а выйти на работу – не позволяет?! Вы знаете, что у нее нет бюллетеня и ее могут уволить за прогулы?
– Не кричите на меня!
Вот такая содержательная беседа…
Сколько можно покрывать это великовозрастное шестипудовое дитя? Я позвонила хозяйке салона и сказала прямо: Усольцева работать не хочет, ищем другого дежурного администратора.
– Давно пора, – ответила хозяйка. – У меня есть одна женщина на примете, сейчас ей позвоню. Она спокойная, уравновешенная, была администратором в спорткомплексе, дети уже взрослые, то, что надо.
Хозяйка у нас зря времени не теряет. Через десять минут она вышла на связь.
– Завтра утром придет Елена, сразу посади ее с Настей, пусть учится. А Усольцеву я увольняю. Так ей и передай.
– Передам с огромным удовольствием!
Конечно, никакого удовольствия не предвиделось. Но я устала от Дианы.
На следующее утро, когда я примчалась из больницы, меня ждала очень милая женщина лет сорока пяти. Она сидела в уголке, а у ног стояла большая сумка. В середине дня оказалось, что Елене знакомы правила хорошего тона и светского обхождения. Она принесла домашние пирожки и всякие вкусняшки, чтобы угощением отпраздновать свое вхождение в новый коллектив. Я вздохнула с облегчением: уж эта замуж за пидора не соберется!
Так что я велела очень довольной Насте послать Диане СМС-ку об увольнении.
И надо же! Дишенька опомнилась и вечером прискакала в салон.
Вообще-то я понимала, что произошло. Мамочка вместо того, чтобы устроить ей нагоняй и пинками вытолкать на работу, пожалела дитятко и позволила валандаться по кладбищу, решив, что как-нибудь сойдет с рук: в салоне поймут, простят и даже материально не обидят. Может быть, эта трогательная мамулька просто забыла, что детка где-то числится на работе?
– Здравствуй, Новый год, – сказала я. – Твое место уже занято. Взяли другого человека. Там тебе какие-то деньги полагаются, их переведут на карточку.
– Как это?
– Так. Обычное увольнение за прогулы.
– Ты сказала хозяйке, что я не выходила на работу? Но ты же знала, что я… где я…
Хотела я попросить ее предъявить справку с кладбища, но удержалась. И как можно вразумительнее объяснила, что по долгу службы обязана докладывать о прогульщиках.
– Но мы же подруги… – пробормотала Диана.
– И на этом основании ты можешь вообще на работу не ходить, а зарплату все-таки получать?
Она опустила голову.
– Начни с нуля. Сама найди работу…
– Я не умею!
И тут я дала себе страшную клятву: никогда, никогда в жизни не быть благодетельницей для растяп! Сперва эту ворону приткнул на службу покойный полковник, потом пересадила на хорошее место я. И Диана решила, что так будет всегда!
Я хотела было посоветовать ей обзвонить материнских подруг, но удержалась: это значило посадить Диану на шею еще одной благодетельнице.
– В «Минутке» полно объявлений… погоди…
«Минутку» и прочую бесплатную прессу мы сразу не выбрасывали, она копилась у меня на подоконнике. Там попадались хорошие юридические советы и кулинарные рецепты.
– Ну, вот… Требуются швеи, кассиры, контролеры в трамвайный парк…
– Контролеры?..
– Да. Вот, забирай «Минутку» и ступай с Богом.
При этом я в тысячный раз помянула покойного полковника нехорошим словом. Да и мамочка Дианина хорошего не заслуживала. Как полковник устроил ее консьержкой в многоэтажку – так и сидела покорно в конурке под лестницей, как будто этот подлец и теперь мог в любую минуту нагрянуть и проверить, чем она там занимается.
Диана побрела к двери. Обернулась, укоризненно посмотрела на меня и вышла.
– Ф-фух, – сказала я.
И вдруг мне стало страшно.
Логика у Дианы была особенная. Обвинить себя в увольнении она не может – она все делала правильно, сидела у могилки жениха. Обвинить меня, в сущности, тоже не может, она знает, что надо мной – начальство, хозяйка салона. Но у Дианы была врагиня. Из-за того, что эта врагиня оплеухой сбросила Вишневецкого в реку, Диана лишилась сперва жениха, потом работы. И, значит, нужно идти с ножом к ее двери…
После той дурацкой попытки Диана могла и поумнеть. Но мне в это не верилось.
Я полезла в Фейсбук – искать Свету Урнову. Я могла только послать ей сообщение в личку – чтобы предупредила Жанну Доронину. Хотя Диана – то еще сокровище, но мне не хотелось, чтобы она угодила за решетку, там она с ее детской наивностью совсем пропадет.
В дверь постучали.
– Входи, – сказала я.
Как раз должна была заглянуть парикмахерша Юля. Но вошли Жанна и Сергей Доронины.
– Слава Богу! – воскликнула я. – А я вас ищу!
– А мы вас нашли, – хмуро сказала Доронина. – Вы должны взять назад свои показания.
– Это как?
– Скажите Семенову, что вы ошиблись. Что в квартире Вишневецкого были не мой муж и Алекс, а какие-то другие люди. Вам ведь показывали фотографии? Ну вот, вы неправильно опознали.
– Почему я должна это сделать?
Жанна посмотрела на мужа, словно спрашивая дозволения сказать правду, он покачал головой. Чуть заметно, однако она поняла.
– Мы готовы заплатить. Денег у нас немного, но есть хорошая квартира. Если договоримся… – продолжать Жанна не стала.
Соблазн был внезапен и огромен.
И тут я услышала приближение смерти.
* * *
Девочка, постарайся понять.
Это не обещание увести деда. Это – другое. Постарайся понять.
Твой старик уйдет через два дня, во сне, он даже не успеет понять, что уже ушел. Срок моего милосердия иссякает.
Я хочу, чтобы ты вспомнила о комнате старика. Еще немного, всего два дня. И не вмешивалась в дело, которое тебя не касается. У меня нет распоряжения беречь тех, кто мне понравился. Но иногда я могу…
Осторожнее, девочка, осторожнее…
* * *
Они вошли поодиночке, но Жанна сразу взяла мужа под руку.
Когда она покачнулась, он сразу усадил ее на стул и положил ей руку на плечо, прижимая ее головой к своему животу.
Валера тоже иногда так обнимает, когда мы в гостях.
Странная это была пара. Он не то чтобы красив, но безумно привлекателен – худое лицо, седая грива, руки аристократа, она же, при правильном лице, абсолютно лишена привлекательности, да еще эта дурацкая черная шапочка, словно украденная у сына.
