– Забудь. Я тебе ничего не говорила.
Ну, что же… В такой ситуации я бы тоже старалась защитить Валеру. Только он бы этой защиты не принял.
Забудь так забудь. Молчу. Говорю о Диане. А в памяти – якорек: понять, что это значит, хотя не все ли мне равно?
– Если бы она решила утопиться, то уже давно бы пришла к речке, – сказала Аринка. – Мы зря тратим время. Куда она еще могла побежать?
– К мадам Вишневецкой?
– Домой?
– На кладбище к Стасику?
Это были все варианты, если имелся еще один – мы даже вообразить не могли, какой.
И, как оказалось, мы пытались приписать Диане свою спокойную логику. Нам и на ум не взбрело, что наша дурында, выскочив с территории больницы в халате, может иметь всякие намерения, но в итоге попросту заблудится и будет шагать, замерзая, по темным улицам, и выбредет к автобусной остановке, и попытается сесть в автобус с незнакомым номером, а там добрые пассажиры сообразят, что им ненормальную Бог послал, и один разумный дядечка, явно медик, позвонит в ближайшую больницу…
– Знаешь что? Отвези меня домой, а дальше катайся хоть до утра, – сказала Аринка. – Мне в девять нужно быть в офисе. Значит, в семь вставать, пока башку помою, пока то да се…
Она носила длинные волосы и еще могла позволить себе шастать с распущенной гривой.
– Где ты работаешь?
– В «Арт-объекте», менеджером.
Что-то такое я себе и представляла. Судя по одежде, Аринка имела знакомых дизайнеров и модельеров. А вот я – только портнишку Клашку, которая могла сшить по готовой выкройке юбку или даже сарафан, но на брюки не посягала.
– «Арт-объект» – это выставки?
– Ага, и дизайн помещений.
– Так куда везти? – спросил шофер.
– Откуда взяли, – ответила Аринка.
А я сообразила – ведь на самом деле мне не столько нужна она, сколько другой носитель правды – Алекс Диневич. Аринка знала о подвигах Вишневецкого по слухам, а Диневич-то с ним трахался…
– Нам пора приводить салон в божеский вид, – сказала я. – Поговорю с начальством, может, выбью денежку.
– Да, это уж точно, – согласилась Аринка, и мы заговорили о стоимости ремонта и о прочей дребедени.
– Я даже знаешь, о чем думаю? У нас главная клиентура – тетки, а хорошо бы заманить мужичков. Вот если взять дежурным администратором парня из этих, из голубых…
– А что, можно.
– Подскажешь кандидатуру?
– Да я же их всех не знаю! – развеселилась Аринка. – Что я тебе, регистратура вендиспансера?
– А я так вообще никого не знаю. Не искать же мне дежурного админа на их сайтах знакомств…
Тут меня снова осенило – я же помню лицо Диневича, и если он ищет богатого партнера – то именно там следует высматривать его милую круглую мордочку.
– Почему бы нет? Ты можешь тупо там повесить текст: в салон красоты требуется парень на должность дежурного администратора. Тебе от кандидатов прятаться придется!
Или Аринка действительно так считала, или не хотела знакомить меня со своим приятелем Диневичем. Скорее – второе. И этим она подтвердила: Диневич знал всю правду об убийстве Станислава. Она проболталась о Сергее Доронине и решила, что с меня этого хватит.
Я разозлилась – но не на Аринку, а на Диану. Из-за ее вывертов я ношусь ночью по набережным вместо того, чтобы поговорить со Светой Урновой и с Дорониными. И хотя Валера, уйдя с головой в комп, ничего не видит и не слышит, но Лешка может вернуть его с программных небес на землю вопросом: пап, где мама?
Вечер был потрачен совершенно бездарно. Правды от Светы Урновой я не добилась, Диану не нашла, но хоть стало понятно, в каком направлении двигаться дальше.
Я позвонила Валере и спросила, как обстановка дома.
– Ты с больницей связывалась? – спросил муж.
– Нет…
Похоже, мы оба боялись лишний раз позвонить туда и спросить, как дед.
Боже мой, как унизительно – ждать человеческой смерти из-за двенадцати метров захламленной жилплощади…
Расставшись с Аринкой, я поехала туда, где оставила Свету Урнову.
Там никого не было. Наверно, Доронины, приехав, увели ее домой.
Я позвонила Ольге Константиновне. Дианина мамочка не ответила. Ну и леший с ней, подумала я, в больницу не поеду, поеду наконец домой! Я устала, я очень устала, я хотела одного – чтобы Валера меня обнял, просто обнял, ничего больше…
Утром судьба Дианы прояснилась. Дурында даже не простыла! Она сидела в больнице и по-прежнему никого видеть не желала, а мамочка маялась в коридоре.
Девочки в салоне отогрели меня. Конечно, мы можем спорить из-за пустяков, но когда кому-то плохо – кидаемся на помощь. Про деда они не спрашивали, и за это я была им благодарна. Но вместе со мной перемыли кости Диане. Всего того, что вылезло на свет Божий, когда я только пошевелила кучку дерьма под названием «биография Вишневецкого», я им, понятно, не рассказывала.
А потом я нашла в Интернете места, где тусуются голубые.
Алекса Диневича я там раскопала не сразу. Он не был в первых рядах нашей городской голубизны. Я написала ему, он отозвался. Я предложила выпить вместе кофе на том основании, что я знала покойного Вишневецкого и хочу просто помянуть его добрым словом вместе с кем-то из его друзей. Алекс согласился.
Мы встретились днем.
Я редко испытываю настоящую жалость к людям, но Алекс был действительно жалок. Казалось – он только и ждет, что чужие дядьки с тетками подойдут и обидят. У него были глаза побитого ребенка.
– Как же вы теперь будете жить? – спросила я.
– Как… Работать буду… Музыку слушать…
– А не хотите к нам в салон, дежурным администратором?
Он уставился на меня с такой надеждой, что я поняла – отступать некуда. В конце концов, я уже давно собиралась избавиться от Дианы.
– Правда?
– Правда.
И тут, к огромнейшему моему удивлению, он бережно взял мою левую руку и поцеловал.
– Платим мы немного, но место хорошее, – сказала я. – Думаю, с девочками вы поладите.
– Наверно… У меня есть хорошие подружки, мы даже вместе по магазинам ходим. Я умею выбирать одежду.
Это я заметила. И тут мне в голову пришла лихая идея.
– Тогда помогите, пожалуйста, одеть по-человечески второго нашего администратора. Вы ее, наверно, знаете. Это Диана Усольцева. Вишневецкий хотел на ней жениться.
Алекс поморщился.
– Он бы не женился. Он время тянул. А то его матушка достала – хочу внука да хочу внука.
– Было бы очень хорошо, если бы вы ей это объяснили. А то она до гроба будет хранить верность Вишневецкому. Она еще молодая, могла бы с кем-то познакомиться…
