– Договориться – значит позвонить. Они с Кэти перезванивались?
Майло пожевал губами. На всякий случай он уже просмотрел еще раз документы по делу об убийстве Хеннепин. И захлопнул папку.
– Ничего. Ноль. Так что, он просто появляется, радость новизны и все такое? Она под впечатлением – богатый, прочно стоящий на ногах парень, дает ей ощущение стабильности. А значит, и безопасности. Вот она и оставляет дверь открытой – для него.
– Чтобы он мог принести угощение на вечер.
– В таком случае его кто-нибудь заметил бы. Но, как я уже сказал, заметили одного только Клеффера.
– Клеффера трудно пропустить. А вот мужчина средних лет, который приходит после наступления темноты, в глаза бросаться не будет. Или, может быть, они чаще встречались у Феллингера, а не у Кэти… Данных о втором доме нет?
– О маленьком любовном гнездышке старины Гранта? – Майло быстро пробежал пальцами по клавишам.
Но энтузиазм иссяк быстро. Никакой другой недвижимости в округах Вентура, Ориндж и Сан-Бернардино, зарегистрированной на имя Феллингера, его семьи или юридической фирмы, в документах не значилось. Лейтенант отвернулся от экрана.
– Вариант с арендой не исключен, но здесь раскопать что-то не получится. Или, может быть, старине Гранту нравятся отели? С чего бы ты начал? С четырехзвездочных или с чего-то похуже? Так или иначе, если только он не снимал номер на свое имя, узнать не удастся. Забудь.
– Если рассыпа́л свои чары на работе, может быть, кто-то из женщин-служащих уже жаловался на него.
Лейтенант проверил по архиву записей уголовного суда, ничего не нашел и поискал счастья в перечне гражданских разбирательств. Потом, откинувшись на спинку кресла, которое откликнулось тяжелым, со свистом вздохом, ткнул пальцем в экран.
Никаких жалоб на Гранта Феллингера никто не подавал, но зато примерно месяц назад он сам подал заявление, обвинив в домогательстве некую женщину по имени Дейдра Мей Бранд. Какие-либо подробности отсутствовали.
Майло поискал информацию по Бранд. Ни водительских прав, ни адреса.
– Он что же, обвиняет призрака?
– Если мы правы в отношении Феллингера, его фишка – контролировать женщин. Тот факт, что эта женщина угрожала ему и даже вынудила его искать защиты, означает, что ей удалось его напугать.
– Жутковатая дамочка?
– Вполне себе. Посмотри, не заявлял ли на нее кто-то еще, а если не сработает, проверь по уголовному.
Список правонарушений сорокадевятилетней Дейдры Мей Бранд оказался весьма внушительным: бродяжничество, кража, хранение наркотиков. Хронология ее арестов прослеживалась по дорожной карте траекторией движения в западном направлении: через Иллинойс, Миссури, Нью-Мексико, Неваду.
Ни в каких насильственных действиях она не обвинялась, но ведь люди делают и такое, за что не попадаются.
Так или иначе Феллингер и Бранд нашли друг друга. Судя по тому, что в последний раз Дейдру арестовали за попытку вынести неоплаченный товар из бутика возле Сенчури-Сити, их стычка произошла в офисе Феллингера или вблизи него. И случилось это за два месяца до того, как Феллингер подал жалобу.
Майло попытался найти отчеты о заседании суда, но ни их, ни итогового постановления не было.
– Юрист просто взял и свернул палатку?
– Возможно, ее напугал сам факт подачи жалобы. Открути-ка назад, к списку арестов Бранд.
При более внимательном взгляде вскрылась интересная закономерность: Бранд всегда освобождали без предъявления обвинения или продержав одну-две ночи в участке. В тюрьме она не провела ни одного дня.
– А у нее, оказывается, свои чары, – заметил Майло.
– Или по какой-то причине ее все жалели.
– По какой, например?
– Психическое заболевание.
Вытянутая по экрану галерея фотографий Дейдры Бранд представляла печальное зрелище.
В девятнадцать – блондинка со свежим лицом, арестованная за марихуану. Но уже тогда внимание привлекало окоченелое, застывшее выражение и блеклые враждебные глаза, в которых не было и намека на страх, сопутствующий обычно первому аресту. А это значило, что она и прежде нарушала закон, но никогда не попадала в тюрьму.
Либо же аффект притуплялся психическим заболеванием.
К двадцати пяти Дейдра стала поразительно быстро стареть, из-за потери нескольких зубов осунулось, как будто провалилось лицо. На последней фотографии, когда она еще не перешагнула пятидесятилетний рубеж и уже имела за спиной три десятка лет криминального стажа, мы увидели иссохшее лицо, уродливое, с резкими чертами, местами распухшее, а местами костлявое и накрытое растрепанной шапкой седых волос. Кожа отливала розоватым глянцем, появляющимся обычно у людей, годами живущих на улице.
Изменились и глаза, которые не просто поблекли, но и как будто заполнились пустотой запертой камеры. Пустотой, которую я видел много раз.
В сорок девять она выглядела на все семьдесят.
– Бездомная, потому и адреса нет, – сказал Майло. – Жалкое зрелище. И, по-твоему, ее боится Феллингер?
– Может, я ошибся и она всего лишь досадная помеха, от которой он не в силах избавиться…
– Мы пытаемся сделать Феллингера психопатом-убийцей. Почему он не хочет решить проблему старым способом?
– А кто говорит, что он ее не решил?
– Господи…
Лейтенант начал мучительные поиски документов по жалобе Феллингера. Задача нелегкая, поскольку дела, не дошедшие до суда, никого уже не интересуют, и их либо выбрасывают, либо отправляют в какие-то глухие уголки, либо просто теряют. В конце концов ему ответил студент, проходящий практику в офисе городского прокурора.
Майло повесил трубку.
– Ты прав. Стычка случилась в торговом центре к западу от здания Феллингера. Он приходил туда на ланч, а миз Бранд частенько там попрошайничала и уже давно всем осточертела. Законы о праздношатании значительно выхолощены судебными решениями, и секьюрити торгового центра не могли ничего с ней поделать – при условии, что она не проявляла физической агрессии. Проблемы с Феллингером начались после того, как она расколола на милостыню всех, кроме него. Они сцепились, слово за слово, и вот он уже заявляет, что она пыталась его ударить, хотя никто это не подтверждает. Феллингер произвел гражданский арест, повалил ее на землю и удерживал до прихода настоящих полицейских. Окружной прокурор отказался возбуждать уголовное дело, поэтому Феллингер обратился в гражданский суд с заявлением о том, что Бранд «продемонстрировала общественно опасное поведение».
– Для тебя это что-то значит?
– Она его изводила.
– Ха. Бранд провела сорок восемь часов у окружного психиатра, и ее отпустили. На предварительные слушания она не явилась, и Феллингер в конце концов заявление отозвал.
