Мазур, как нашкодивший школьник в кабинете директора, стоял посреди кабинета, уткнувшись взглядом в пол – сесть ему не предложили, и это было плохим знаком. Да и чувствовал он себя именно так – как хулиганистый ученик на ковре у директора школы… Ну и за каким лядом его понесло лично участвовать в операции, скажите на милость?
– Вы отдаете себе отчет, – холодно спросил Малышевский, – что из-за вашей некомпетентности главный фигурант теперь может запросто сделать ноги? Как только узнает, что Говоров мертв?
Слово «некомпетентность» ударило Мазура, точно мокрая тряпка по лицу.
– На месте работает группа, – сказал он, не поднимая глаз. – Она сделает все, чтобы информация о проникновении на территорию Говорова не просочилась в…
– Ха! – перебил Малышевский. – Звук выстрела, убитая собака, оглушенный транквилизатором охранник на вышке, вырубленный садовник – это как вы скроете?! Да там соседей, как клопов в бомжатнике! Детский сад, ей-богу, взять одного человека не смогли! Знаете, Кирилл Степанович, я всерьез начинаю сомневаться в вашем профессионализме…
– Саша, – вдруг подал голос Больной, – хватит. Ты не с шестеркой разговариваешь. Каждый может проколоться. Время идет.
Малышевский перевел дух и потер лицо ладонями.
– Значит так, – сказал он. – Никто вас от работы не отстраняет. Но второй такой ошибки я не прошу, уж не обессудьте… Теперь к делу. Час назад звонил Стробач. Вы были правы. Ниточку в Латвии он отыскал. И не просто ниточку – канат. Трос. Веревку, на которой мы фигуранта и подвесим.
Мазур поднял глаза. Это было полной неожиданностью.
– Нашел? – тихо спросил он.
– Нашел. Основные материалы передал по факсу, остальное привезет лично. И это, доложу я вам, бомба. Железные данные. Непробиваемые. Так что за работу, пока он не понял, куда ветер дует.
– Кто?
Малышевский посмотрел на Больного. Тот встал, отвернулся к окну. И буркнул нехотя:
– Кривицкий. Моя правая, мать его, рука.
Часть вторая
Суд Линча в славянском интерьере
Глава одиннадцатая
Прибежали санитары
Языка взять оказалось не просто, а очень просто. Конечно, он работал не один, черновую работу выполняла дюжина приданных им в помощь ребятишек на трех машинах – именно они вели объект, причем, надо отдать им должное, работали ювелирно, комар носа не подточит. Еще трое занимались чисто техническими вопросами прослушки и видеонаблюдения.
Командовал этим приданным подразделением некто Василь, парнишка толковый, как определил Мазур наметанным за долгие службы глазом.
Ну а сам адмирал и вернувшийся из Латвии Стробач являли собой мозговой центр – осуществляли общее руководство и разрабатывали план предстоящей операции. Кто скажет, что это легко – пусть попробует.
В конце концов, вся ответственность лежала именно на них двоих, а после прокола с Говоровым штрафных очков Мазур заработал много, и в результате неудачи (тьфу-тьфу-тьфу) никого не будет интересовать, что объект оторвался, к примеру, на Крещатике или, скажем, на площади Льва Толстого у ресторана «Конкорд» совсем не от Мазура, а конкретно от Василя.
Но это так, маргинальные вопросы, заметки на полях. Мазур в последнее время именно так и работал – мозгом. Руководящая работа, блин.
Вообще, перед планированием предстоящей акции Мазур и Стробач долго выбирали между двумя вариантами: силовым и – как бы правильнее выразиться – дипломатическим… И не столько выбирали, сколько спорили с олигархами. Стробач, а Мазур-то и подавно, больше склонялись ко второму: очень уж им не хотелось в очередной раз устраивать «маски-шоу». Еще одного прокола Малышевский Мазуру бы не простил… Вот вызывал силовой вариант у Мазура внутренний протест, и все. Именно поэтому он и предлагал для начала пригласить Кривицкого на разговор, ну а уж если тот откажется, тогда – тогда звиняйте, дядьку, сами напросились!
Однако Малышевский и Больной, внимательнейшим образом ознакомившись с убойными материалами, привезенными Стробачом из Латвии, завелись, на этой почве спелись, и – не отступали от своего ни на шаг. Причем доводы они приводили не столько логические, сколько эмоциональные.
– Вы «Войну и мир» читали? – наконец вдруг спросил Больной, кривя тонкие бескровные губы, когда все аргументы обеих сторон были исчерпаны.
– Когда-то, – осторожно ответил Мазур, не понимая, куда клонит Иван Сергеевич.
– Помните, там в конце Кутузов говорит про Наполеона: «Мордой – и в говно»?
– Признаться откровенно – не помню…
– Ну, неважно. Так вот: мы тоже хотим Кривицкого сначала мордой в говно, а уж потом разговоры с ним разговаривать. Взять его тепленького, ласты за спину, рожей по асфальту повозить… Опустить, короче.
– В переносном, конечно, смысле, – уточнил Малышевский.
– Конечно, в переносном. Но чтоб, сука, прочувствовал и проникся, чем дело пахнет. Это ясно?
На такой довод у Мазура со Стробачом возражений не нашлось, и они вынуждены были отступить. По всему выходило, что мирного диалога с Крепышом не получится. А значит, что? А значит, придется пригласить пана Кривицкого в гости таким образом, что у него не будет возможности для отказа. Других вариантов не было.
Мазур и Василь выехали на рекогносцировку в поселок с хитрым названием Кончи-Заспа. Собственно, Мазуру ехать не было никакой нужды – ребятки отработали бы задание точно и в полном объеме… Но вот поехал. Отчего-то захотел сам определиться на местности, посмотреть, понюхать воздух. Проблемы с тамошней милицией, охранявшей сей элитный поселок, не волновали никого. Все же Мазур был цельным полковником местной спецуры, при подлинном удостоверении, – правда, на другое имя, хотя и с его фотографией. У Василя, надо полагать, тоже корочки в кармане наличествуют…
Выехав из Киева на Обуховское направление, этакое местное Рублевское шоссе, Мазур удивился, до чего похожи эти две элитные, правительственные трассы. Французский Городок, Романово, Золотые Ворота – все эти поселки как две капли воды напоминали российские Жуковки, Горки… Даже Серебряный Бор здесь свой имелся!
А между селами Плюты и Козин, в двадцати пяти километрах от Киева, расположился Кончи-Заспа – вовсе уж элитный район загородных построек.
– Вон там Кучма жил, – сообщил Василь, ткнув пальцем в стекло. И зачем-то добавил: – Сотка земли здесь стоит от десяти тысяч баксов, вилла – от двух с половиной миллионов.
Мазур нейтрально пожал плечами – мол, у нас не меньше.
– Это я не к тому, – сказал Василь. – Это я к тому, что… Тут в Киеве верещат на каждом углу, что денег нет, работы нет, зарплаты и пенсии маленькие, кушать не на что, и вообще не прожить…
– Это смотря у кого нет денег, – философски заметил Мазур, разглядывая особнячки.
