Четвертый сказал.
— Служу России, — повторил Мечик, пробуя новые слова на вкус. Слова с привкусом металла. Острые, как заточенный клинок. Как высохшие слезы. Как горечь Черного моря. Как пролитая кровь. Тяжелые слова. Но других нет. И быть не может.
— Вы с нами, товарищ лейтенант?
— Немного приберусь, — ответил Мечик.
Ему протянули дешевый смартфон.
— Здесь новый протокол…
Смартфон ушел в карман спортивных брюк.
— Спасибо…
— Ваш переход через Финляндию. Доберетесь на «Allegro».
Четвертый отмахнул ладонь от виска. И пошел к своим.
«Мерседес» с телами отъехал. На каком-нибудь пустыре полыхнет, чтобы огонь пожрал тела и следы. Тело Ребекки найдут далеко отсюда. Чтобы не нашлось малейшей связи с цветущим садом.
Мечик остался один.
Он оглянулся. Жена Гёзы любила украшать сад предметами домашнего обихода. Слева от ступенек разбила три клумбы. А с другой стороны почему-то четыре. Мало ли, почему так захотелось хозяйке.
Мечик подошел к садовой композиции. Среди серых клумб искусственного камня терялся большой кувшин. Глина старая, потертая. На боку заметна арабская надпись.
Он скинул цветочные горшки. Это тот самый кувшин. Даже пробка окаменевшего черного воска, осыпавшегося от того, что ее явно вскрывали, на месте. Достав из кармана складной нож, Мечик вскрыл пробку и опрокинул кувшин набок. Он засунул руку в глиняное чрево и нащупал каменный осколок. Один… Ухватив, вынул, протискивая через горловину.
Камень с серебристым оттенком. Буквы на обеих поверхностях. Как будто кусок толстой плиты.
Мечик немного разбирался в истории. Он сразу понял, что нашел. Понял, почему за обладание осколком простого серого камня было отдано столько жизней. Шандор прав: невероятная реликвия. От нее исходила сила.
Камень вернулся в кувшин. Затычка в горловину. Мечик подхватил кувшин под мышку. Его ждут дома. Он больше не предатель. Это немало.
109
17 мая, вторник
Маршрут по Европе
Сборы были недолгими. Мечик взял только то, что вошло в рюкзак и плечевую сумку. Заехал в квартиру, выключил газ и электричество, помахал на прощание печальной госпоже Черенци, которая зазывала на гуляш, и отправился на автовокзал. За наличные купил билет на ближайший рейс и через час ехал на Прагу через Брно.
Дорожную тоску он разгонял проверкой информации.
Рауль Карлос не числился в розыске ни по базе полиции Будапешта, ни по Европолу. Ребекка не обманула: к нему претензий не было. На оружии, которое откопают в головешках особняка, отпечатки пальцев определить невозможно. Среди прочего полиция сообщала о сожженной машине с шестью трупами. Опознать тела пока не успели. Сообщений о Ребекке не было. Мечик подумал, что не знает, как ее зовут на самом деле. Просмотрел фамилии всех, кого доставляли в будапештские больницы. Женщины примерно тридцати лет с татуировкой на лице среди них не было. Наверно, ее тело сбросят в Дунай. Она исчезнет. Или всплывет где-нибудь в районе Белграда. Пугая мирных обывателей разложившейся татуировкой маори.
В Праге, не выходя из автовокзала, Мечик пересел на автобус до Берлина. Сделав еще одну пересадку в столице давно объединенной Германии, доехал до Копенгагена, где пересел на другой автобус, который довез его через Эрессунский мост до Мальмё.
На автобусе шведской компании он добрался до Стокгольма по шоссе E4. И успел купить билет на линейный рейс парома Silja Line. На следующий день в 10.30 сошел на паромный терминал порта Хельсинки. Из порта он добрался на трамвае «2» до железнодорожного вокзала и купил билет на «Allegro» до Санкт-Петербурга во 2 классе.
Поезд отправился от платформы в 15.00. Бумажный пакет с расписным логотипом лавки Яноша, завернутый в пузырчатую пленку, заинтересовал финского таможенника в поезде. Заглянув внутрь, он спросил:
— Что это?
— Венгерский сувенир, — ответил Мечик, показывая чек магазина. — Русская подруга просила привезти что-то настоящее европейское. Русские такие странные…
И подмигнул. Таможенник намек понял, улыбнулся и пожелал хорошей дороги.
В Выборге проверку пассажиров начали российские таможенники и пограничники. Офицеру в незнакомой зеленой форме с желтым околышем Мечик дал эквадорский паспорт, по которому мог пребывать на территории России без визы. Пограничник пролистал его, поставил штамп и по-английски сказал: «Добро пожаловать в Россию». Мечик приветливо улыбнулся. Таможенник спросил про покупки в Финляндии, чеках Tax-Free, на глиняный кувшин только взглянул и потерял к эквадорцу всякий интерес.
В 19.27 поезд прибыл на Финляндский вокзал.
Автоматические двери распахнулись. Мечик подождал, пока пассажиры выйдут из вагона, чтобы выйти последним. Он кивнул проводнице и сделал шаг на перрон.
Вдохнул прохладный воздух, вкус которого забыл. Огляделся. Без него здесь все изменилось. Он поправил на плече ремень сумки, не торопясь пошел к выходу. В начале перрона стояли двое неприметных мужчин. Его встречали. Мечик шел к ним.
Он шел к своим.
110
17 мая, вторник
Санкт-Петербург, центр управления ВМР
20.02 (GMT+3)
Адмирал смотрел на него и не мог до конца поверить. Командировка лучшего ученика получилась слишком долгой. Двадцать пять лет — срок, за который многое меняется. Почти целая жизнь. Мечик сильно изменился. Совсем другой, новый человек. Не тот молодой лейтенант, которого он когда-то провожал в «дальнее плавание». Стал жестким, спокойным, уверенным. От него исходит сила. Выглядит моложе своих лет. Ухоженный, холеный европеец. Алдонин построил в своем воображении образ, который не совпадал с живым человеком. Это раздражало. И немного пугало. Новый Мечик был непонятен. Как книга, закрытая на замок.
Алдонин слушал рассказ о том, что произошло в парке немецкого городка. Мечик рассказывал так, будто это случилось вчера. Детально, с мельчайшими подробностями. Не оправдывая себя, а перечисляя факты. Как должен рассказывать человек, не забывший ничего. Он рассказал, как выплыл из Рейна, как прятался на ферме, а потом добрался до закладки и начал новую жизнь. Рассказ был похож на настоящий. Как будто его много раз повторяли. Алдонин хотел радоваться долгожданной и невероятной встрече. У него не получалось. Он слушал и невольно анализировал.
— Алёша, что за вспышка была на мосту?
— Я не знаю, — сказал Мечик. — Похоже на свето-шумовую гранату.
— Разве не ты ее применил?
— Нет, не я. Наверное, Маркус. Спросите у него.
— Обязательно спросим, — Алдонин записал что-то в блокноте. — Чем занимался все эти годы?
