Мошкович остановился, чтобы дать возможность обсудить ключевой вывод доклада. Очалов не торопился высказываться. Алдонин тоже молчал.
— И что из этого? — спросил Горчаков. — Допустим, это Мечик…
— Не допустим, Николай Иванович, это он, — сказал адмирал.
— Так точно, Мечик. Что это меняет? Мы исходили из этой предпосылки, когда готовили операцию. К счастью, серьезных последствий нет. Пока нет. Освальда никто не ведет. Это ничего не меняет.
— Почему? — спросил Алдонин.
— Мечик убил Маркуса и скрылся с деньгами, — продолжил Горчаков. — Он предатель. Для такого преступления нет срока давности. Второе. Если предположить, что Мечик хочет заслужить прощение и вернуться, то для чего? С какой целью? Кто за ним стоит? Если бы мы перехватили чужого агента, который двадцать пять лет жил тихой жизнью, мы бы действовали так же: заставить поверить ту сторону, что агент хочет вернуться. Мы что, хотим запустить крота сюда? Или дать ему оперативное задание? Какой смысл в его возвращении?
Вопросы прозвучали трудные. У Мошковича на них ответов не было. И отвечать он не обязан. Все ждали, что скажет адмирал.
— Соображения верные, обсудим позже, — после затянувшейся паузы сказал Алдонин. — Продолжай, Иван Тимофеевич.
— Мы провели анализ записей, переданных с диска, — сказал он. — Это архиватор камер наблюдения ювелирного магазина. Хочу заметить, что сегодня в новостях Будапешта событие номер один — ограбление ювелирного ломбарда, был взрыв, есть жертвы.
— Мечик участвовал в ограблении? — спросил Очалов.
— Товарищ адмирал, разрешите детали?
Алдонин кивнул.
— На записях много необычного, — сказал Мошкович, включая пультом монитор. Пошли смонтированные кадры. — Утром в магазин вошел турист в очках и тирольской шляпе… Он говорит с хозяином… Вот здесь, потом нейтрализует охрану… Виден уровень подготовки: стреляет с двух рук, точные попадания… Потом выключает хозяина… Далее входит девушка, которая вяжет охрану…
— Страшна, как пенсия, — тихо сказал Очалов.
— Потом заходит старик, вероятно, кореец, потом забегает какая-то девица, турист впускает ее в магазин… Уходят в подсобное помещение, там камер нет. Что происходит, неизвестно… В магазине появляется человек в резиновой маске Наполеона… Добивает охрану и хозяина… Огонь ведет левой рукой из Walther P99 с глушителем… Стреляет в сторону подсобного помещения… Происходит взрыв… Его отбрасывает далеко… Он снимает маску, видимо, задыхается, уходит из магазина…
— Мечик изображает немецкого туриста? — спросил Алдонин, который уже видел запись перед совещанием.
— Высока вероятность, — ответил Мошкович.
— Если Мечик передал диск, на нем все записи, — сказал Очалов. — Иван Тимофеевич, почему не видно, как немец и его сообщники выходят из магазина?
— Скорее всего, запись была прервана.
— Для чего он передал нам это? — Горчаков окинул взглядом всех, кто сидел за столом. — Хотел показать, какой молодец: грабит ювелирные лавки?
— Он просил обратить внимание на последние минуты, — напомнил Мошкович. — На них стрелок снимает маску… С одной из боковых камер нам удалось получить четкое изображение лица… Вот оно…
На мониторе появилось полноватое лицо с всклокоченными волосами.
— Полиция Будапешта распространила фоторобот нападавшего…
На другую половину экрана вышло изображение, составленное компьютером.
— При некоторых различиях это одно и то же лицо. Мужчина примерно сорока пяти лет, европейской внешности, без ярких примет…
— Вопрос: откуда у полиции фоторобот, если Мечик забрал диск с записями? — спросил Горчаков. — На добровольных началах он помогает полиции ловить преступников?
Адмирал осадил его резким жестом.
— Подожди, Николай Иванович, сейчас не это главное…
Горчаков не стал спорить.
— Времени было мало, но мы успели проверить лицо, — сказал Мошкович.
— По какой базе? — спросил Алдонин.
— Выбрали агентов, которых Мечик мог знать по учебному центру и которые еще находятся в Центральной и Восточной Европе… Это три человека. Результат полностью отрицательный. Никаких совпадений.
— То есть вы решили проверить: не засек ли Мечик кого-то из старых сотрудников за работой по совместительству? — Горчаков не скрывал иронии. — Иван Тимофеевич, ты меня удивляешь…
— Действительно, для чего он передал эти записи? — поддержал Очалов.
Мошкович жестом показал, что его загнали в угол: он не знает.
— А зачем Мечик сообщил Освальду, что якобы находится под наблюдением? — продолжил наступать Горчаков. — В чем тут логика поведения?
У начальника аналитического отдела опять не было ответов.
— Иван Тимофеевич, кого выбрали для проверки?
Мошкович перечислил список оперативных псевдонимов. Алдонин кивнул.
— Значит, взяли всех, кого он мог знать.
— Так точно…
— Почему в списке нет Маркуса?
Мошкович искренно не понял вопроса:
— Зачем? Он двадцать пять лет мертв…
— Проверьте, — сказал Алдонин. — Прямо сейчас.
Сняв трубку внутреннего телефона, Мошкович передал распоряжение в отдел. У него все были на месте. Мало ли что…
— Результат будет не ранее чем через час, — сказал он. — Фотографии Маркуса нет в базе. Ее надо найти и отцифровать.
— Товарищ адмирал, вы предполагаете, что… — начал Горчаков.
Алдонин перебил.
— Я пытаюсь найти простые и логичные ответы на твои замечания, Николай Иванович. Дождемся результатов экспертизы. Домой никто не торопится?
80
12 мая, четверг
Будапешт, район Бельварош, улица Кечкемет
23.55 (GMT+1)
Мечик не спешил. Проверил окрестности дома, ждал. Ребекка появилась из темноты традиционно — как ночной кошмар. И почему прохожие не вскрикивали, попавшись ей навстречу.
— Что случилось, шеф?
Она была собранна и спокойна. Как пружина ударного механизма. Никаких следов усталости. Как будто утром ничего не было.
— Не очень умные люди пытаются взять меня за горло, — сказал он.
Реакция заслуживала уважения. Ребекка быстрым движением сунула руку за спину и вынула с револьвером — шестизарядным «бульдогом». Оружие, вышедшее из моды, но имевшее верных поклонников. Потому что безотказное и мощное.
— Не проблема, шеф. Куда идем?
— Вижу, ты усвоила утренний урок.
— Девушке опасно ходить без оружия. Особенно в Будапеште. Опасный город…
