Немец стал бурно благодарить, схватил Полпроцента за руку, стал трясти. Услуга не стоила таких восторгов. Полпроцента терпел и улыбался. Этого немцу показалось мало. Выставив камеру на расстояние вытянутой руки, он вцепился в локоть, крепко прижался. Чего только не приходится терпеть от этих туристов. Полпроцента терпел. Камера щелкнула, и ничего не произошло. Немец издал удивленный звук. Потряс камеру, снова сжал Полпроцента в дружеском объятии, и нажал кнопку.
— Батарейки сели, — сказал Полпроцента, еле сдерживая улыбку.
— Конечно, батарейки! — вскрикнул немец. Сорвал с плеч рюкзак, сунул в руки Полпроцента и стал копаться. Запасные батарейки, к счастью, нашлись.
— Проклятые китайцы! Не умеют делать настоящее качество! — сказал он, выбрасывая на пол старые батарейки и впихивая в камеру новые. Разорванная упаковка отправилась к ботинкам Полпроцента. Даже венгерское гостеприимство имеет пределы. Больше улыбаться Полпроцента не мог.
— Прошу простить, магазин должен работать…
— Один момент!
Схватив за плечи, немец прижал его. Камера нацелилась на селфи.
— Таранга!
— Что-что?!
Турист нажал кнопку.
Полпроцента услышал странный звук: как будто автоматическая блокировка двери отключилась. И сигнализация витрин отключилась. Из подсобного помещения донесся голос охранника:
— Что происходит?
Он еще не до конца понимал, что случилось. Нужно было несколько секунд, чтобы среагировать.
Немец бросил камеру, Полпроцента инстинктивно поймал ее. Следующим движением немец выхватил из карманов шорт травматические пистолеты в четыре ствола, свел руки и выстрелил прямой наводкой. Полпроцента увидел, как охранника откинуло к стене. Еще секунду он наблюдал, как второй охранник получил два заряда в грудь и свалился за витрину. И еще секунду Полпроцента потратил на то, чтобы наблюдать, как третий охранник, выскочив с автоматическим пистолетом, повалился, подкошенный выстрелами в голову. Ствол нацелился в Полпроцента. С такого расстояния выстрел может быть смертельными. Немец не стрелял.
— Привет!
Только тут торговец выронил камеру. Закашлялся и стал бить себя в грудь. Должна была завыть сирена, должен был сработать экстренный вызов полиции. В магазине было тихо. Если не считать стона раненых.
— Системы блокированы, можно не стараться.
Полпроцента еще раз нажал на грудную клетку, где был спрятан тревожный брелок. Ограбления он не боялся. Интуиция была права.
— Бери что хочешь и уходи, — сказал он по-венгерски.
Сунув травматик в карман, немец раскрыл ладонь.
— Ключи от сейфа.
Полпроцента улыбнулся.
— Даже если бы ключи были у меня, лезть туда не советую. Тебя найдут, и ты будешь молить о смерти. Поверь мне, мальчик. Это не мои побрякушки. Там секреты серьезных людей. Схвати, что успеешь с витрин, и беги. Обещаю не заявлять на тебя в полицию.
Он был уверен в себе.
— Не будем тратить время.
Короткий удар согнул Полпроцента. Мечик помог скрюченному телу устроиться на полу, подошел к двери, приоткрыл створку. Ребекка проскочила так быстро, как будто ждала за углом.
— Почему так долго?
— Батарейки сели, — ответил он. — Займись…
Дальнейшие пояснения были не нужны. Ребекка прыгнула на лежащего охранника, умело завела руки за спину и скрепила пластиковым жгутом. После чего стреножила ноги у щиколотки. Работала она быстро и жестко.
Мечик ждал. Пуонг вошел неторопливо, как в гости. Лицо его прикрывал козырек бейсболки.
— Давно не бывал здесь, — тихо сказал он, отправляясь к открытому проему в подсобное помещение. Ребекка как раз закончила связывать третьего охранника и занялась обработкой Полпроцента. Теперь он кашлял по-настоящему.
— Я тебя запомнил, девочка.
Ребекка даже бровью не повела. Бровей-то у нее не было. Ей было все равно.
Повернув табличку на «Закрыто», Мечик взялся за барашек замка, но створка распахнулась. На пороге стояла Катарина. Чрезвычайно довольная собой.
— Уходи, — тихо сказал Мечик.
— Ни за что! — она была настроена решительно. — Я тоже хочу грабить ювелирный ломбард. Это великое приключение.
— Не делай глупости.
— Уже сделала, — сказала Катарина, протискиваясь мимо него. — А не то закричу на всю улицу!
Мечик посторонился. Катарина юркнула и остановилась, пораженная зрелищем. Под ближней витриной Ребекка усадила охранников плечом к плечу. Хозяина магазина пристроила рядышком. Все были живы, только не могли пошевелить ни рукой, ни ногой. Из звуков им оставалось мычание: рты были заклеены скотчем.
— Ух ты!
Быть может, возглас относился к татуировкам маори, которые Катарина увидела впервые. Взгляд Ребекки не сулил ничего хорошего.
— Кто это? — спросила она.
— Понятия не имею, — ответил Мечик, поднимая фотокамеру и пряча в рюкзак.
— Что с ней делать?
— Убей на всякий случай…
Катарина сжала на груди сумку:
— Только попробуй, у меня перцовый баллончик.
Ребекка проверила, как туго стянуты жгуты, и похлопала по щеке охранника, который никак не мог очухаться. Полпроцента кровожадно улыбнулся:
— Ты сильно пожалеешь.
Его не удостоили ответом. Ребекке было интересно, что происходит в дальнем помещении.
Сейф был огромным. Настолько огромным, что попасть сюда мог только одним способом: если вокруг него построили дом. Пуонг приник ухом к гладкой стальной поверхности, выкрашенной в благородный зеленый цвет. Кончики его пальцев упирались в металл, как щупальца. Другая рука еле заметно двигала поворотное колесико замка. Мечик затаил дыхание. Он знал, как работает кореец. Со стороны казалось, что ничего не происходит. Ребекка ждала равнодушно и спокойно. Прикрыв за собой дверь, как будто кто-то мог подсмотреть, Катарина закусила палец. С этой привычкой она боролась с детства. Но волнение победило.
Пуонг слился с сейфом. Щупальца переместились чуть ниже, он замер. Что-то щелкнуло. Старик повернул массивную бронзовую ручку до упора, и потянул на себя. Толстая дверь, которую не прошибить артиллерийским снарядом, медленно поползла в сторону.
— Потрясающее чувство, — сказал Пуонг, отворачиваясь от побежденного монстра.
Это было настоящее чудо. Великий, непобедимый сейф сдался чутким пальцам старика. Без всяких инструментов.
— Великолепно, — только сказал Мечик. — Ты гений, Пуонг.
Кореец скромно не возражал. Ребекка показала ему большой палец. А Катарина издала звук наподобие: «Вау!». Что тоже было приятно.
