— О, тот еще подход! — Севеш помахал указательным пальцем. — Выполняете заказ? Намекните, что интересует. Далеко не все на витринах. Лучшее — для особых покупателей.
Оказывается, консультант искал довольно редкую вещь: древние кувшины.
— Насколько древние?
— Очень древние. Значительно раньше римского основания Паннонии
[11].
Хозяин вынужден был развести руками.
— К сожалению! А не хотите посмотреть офицерскую саблю, украшенную брильянтами? Отдам недорого.
Сабля гостю была ни к чему. Прощаясь, Севеш обещал непременно сообщить, если глиняные раритеты приплывут к нему. И даже помахал вслед. Только не поверил ни единому слову. Хитрый и пронырливый этот испанец, что-то ищет важное, а что — понять невозможно. Севешу захотелось разузнать, зачем такому человеку понадобились древние горшки.
…Мечик шел, не оглядываясь. Свернул за угол, зашел в небольшое кафе. Ребекка с равнодушным видом пила колу из бумажного стаканчика. На ее тату косилось все кафе. Повара, жарившие гамбургеры, выворачивали головы, рискуя превратить котлеты в уголь. Ей было все равно. Она подвинула Мечику тарелку с хот-догом и стаканчик.
— Пусто?
— Никак, — ответил он, отпивая глоток остывшего кофе.
— Осталось два адреса. Антикварный магазин, в котором есть секретное хранение. И ювелирный ломбард. Его владелец — Яша-Полпроцента. Знаешь, кто это?
— Он меня знает.
— Я бы ставила на Полпроцента. У него такая система охраны…
— Бесполезно, — сказал Мечик, отталкивая хот-дог, от которого пахло пережженным железом.
— Почему?
— Потому что нельзя войти, сунуть фотографию и спросить: оставил у вас этот человек ценный товар или нет. У Севеша я рта раскрыть не успел, как он меня узнал. Сейчас сообщает новость остальным: испанец что-то ищет по антикварным лавкам. Кто, что слышал? Будапешт — город маленький.
— Я не могу идти, — сказала Ребекка. — Меня на порог не пустят.
— Знаю.
— Что же делать?
— Нужно другое решение.
— У тебя оно есть?
— Нужен сторонний человек…
Ребекка допила колу и вытерла губы рукавом куртки.
— Говори, кого найти…
— Спасибо. Я сам найду кандидата. Тут нужен особый подход… Как управлюсь, сразу сообщу. Будь на связи.
— Конечно, шеф! — и Ребекка улыбнулась.
Повара переглянулись меж собой, крепкие мужчины за дальним столиком вздрогнули. Заплакал ребенок на руках молоденькой матери. Улыбка Ребекки была непростая. Никто не решался сказать этой девушке, чтобы она улыбалась как можно реже. Или тренировалась перед зеркалом.
Выходя из кафе, Мечик засек сочувственные взгляды мужчин: «Это как же парню не повезло, что его девушка такое чудовище?». Нельзя всем объяснить, что у них служебные отношения. Только бизнес, ничего личного. Иногда вместе угоняют полицейские машины. Порой ищут украденную реликвию.
А в основном — мирные люди.
47
11 мая, среда
Санкт-Петербург, оперативный центр ВМР
13.01 (GMT+3)
Экстренное совещание Алдонин назначил сразу, как только шифровка легла ему на стол. В такой нестандартной ситуации он не мог и не хотел принимать решение в одиночку. Слишком многое могло быть поставлено под удар. Выбирать между хорошим и плохим результатом не приходилось. В лучшем случае: между вынужденным и опасным. Алдонин не первый год был в разведке и знал, что чрезвычайные ситуации иногда случаются. Опыт, как выходить с минимумом негативных последствий, накапливался его предшественниками. В разведке форс-мажор всегда протекал по нескольким сценариям. Постепенно сложилось не более двух десятков «проблемных вариантов». Было изучено, как действовать в таких ситуациях, риски просчитывались реалистично, а результат был предсказуем.
Нынешний случай не вписывался ни в один известный пример. Хуже всего, что у Алдонина не было готового решения. Командир его уровня не имеет права заранее не знать, какой приказ отдаст. Любое совещание нужно для того, чтобы у подчиненных создалось мнение о совместном принятии решения. Опытный командир всегда направит совещание туда, куда захочет. Алдонин же сейчас не знал, чего хочет. Ему не надо было объяснять риски, которые принес телефонный звонок. Оставалось понять: готов он пойти на эти риски. И если да, то ради чего? Удовлетворить любопытство? Раскрыть загадку? Получить ответы? Не слишком ли высокую цену придется заплатить? Алдонин, слушая других, хотел разобраться в себе. За ним окончательное слово.
В кабинете собрались ключевые заместители: начальник оперативного отдела Очалов, начальник особого отдела Горчаков, начальник аналитического отдела капитан 1 ранга Мошкович. Только те, кто допущен к высшему уровню секретности. Перед Горчаковым лежала папка, которая вернулась из архива. С новеньким штампом.
Алдонин смотрел на свинцовую Неву, даже в мае погода не балует. В кабинете стояла тишина, отмеряемая стуком корабельных часов. Часы — тоже дань традиции.
— Начинай, Иван Тимофеевич, — наконец сказал Алдонин, садясь за стол и беря в руки расшифровку. Копии были у всех.
Мошкович прочистил горло.
— В 12.01 по Москве была получено сообщение по телефонному каналу. Содержание пересказывать не надо?
Алдонин кивнув. Все перечитали шифровку по нескольку раз.
— Звонок был сделан не с мобильного номера. Скорее всего — уличный таксофон. Нам удалось только примерно определить геотаргетин.
— Не стесняйся…
— Будапешт, — ответил Мошкович.
— Частотный анализ голоса проведен?
— Так точно. Говорил живой человек, не электронная модерация, не монтаж из отдельных фраз, синусоида неразорванная. Интонации естественные, владение немецким на уровне носителя языка. Сообщение составлено точно, в соответствии с протоколом № 9/13 от 1987 года. Шифрованная подпись совпадает с псевдонимом Мечик. Подтвердить личность звонившего по голосу не представляется возможным.
— Почему?
— Не сохранилось аналога, по которому можно провести сверку частотного диапазона.
— Совсем никаких записей?
— Сохранились только записи действующих сотрудников. А он… — Мошкович осекся.
— Что-нибудь еще?
— Как видно из текста… — Мошкович не сразу подобрал правильное слово, — звонивший просит об экстренной встрече. Встреча в 11.00. По координатам в конце сообщения — центр Будапешта, площадь Вёрёшмарти…
— Место встречи совпадет с таргентингом звонка, — сказал Алдонин. — Что смущает?
